– И все-таки вы попробуйте. Хотя бы один разок. Сами увидите, что будет.

– Ну раз вы так считаете… Вы же его сестра… Как я вам завидую!

– Мне? – криво усмехнулась я. – Мне-то почему?

– Вы живете с ним в одной квартире… Вы можете видеть его, когда захотите. Можете даже прикасаться к нему…

– Нет уж, увольте!

– Да я не то имела в виду, – хихикнула Любовь, – вы меня понимаете, вы же женщина. Я такого, как Мишаня, всю жизнь ждала. Когда я о нем думаю… у меня внутри словно оркестр играет. Не организм, а оркестровая яма.

– Точно, – я удивленно смотрела на ее маленькое восторженное личико, – у меня тоже так бывает. Вместо желудка контрабас, и кто-то вытягивает самый низкий из возможных звуков.

– А здесь, – она прижала крохотную ладошку к груди, – здесь тоненькая флейта. Это и больно, и щекотно, и приятно.

– Скорее больно, чем приятно, – вздохнула я.

– Саша, вы тоже влюблены?

– С чего это вы взяли? – я попыталась заглушить неугомонный контрабас, но внутренний дирижер был куда сильнее внешнего ментора.

– Это видно.

– Люба, идите спать. А то утром круги под глазами будут. А я здесь тихонечко посижу, чайку попью.

– Ладно, – пожала она худенькими плечами, – а вы трусливая.

– Что? – изумилась я. – С какой стати вы ставите мне диагнозы?

– Это не диагноз, а правда, – подойдя к двери, она обернулась, придерживаясь за косяк, и показала мне заостренный кончик розового языка, – влюблены.

Это был не вопрос, а утверждение. Влюбленная Любовь с размазанной по щекам тушью гораздо лучше меня разбиралась в симптоматике.

– Влюблена, – обреченно вздохнула я, включая чайник.

– Спокойной ночи, – улыбнувшись, блондинка скрылась в темном коридоре.

* * *

А я все никак не могла уснуть. Лежала на кровати поверх одеяла и смотрела в окно, на тусклый оранжевый фонарь.

Такая я – сначала сделаю что-то сгоряча, а потом начинаю мучиться, размышляя. Я уговаривала себя – забудь о миллионере, Кашеварова! Ты же вопреки всему добилась, чего хотела. Разлюбила предателя Веснина, хорошего мужика встретила. Что же тебе еще, дурище, надо?

В мою дверь тихонько поскреблись. Я втянула голову в плечи и задержала дыхание – я сразу догадалась, что это депрессивная Любовь вернулась ко мне. Любовь жаждет общения. А мне хочется одного – удавиться. Пожалуй, сделаю вид, что сплю.

– Сань, я же знаю, что ты не спишь, – раздался из-за двери голос Мишани.

– Ладно уж, входи, – вздохнув, разрешила я.

На Мишане были черные стильные трусы-боксеры, которые он почему-то надел наизнанку. «А он ничего, – отстраненно подумала я, – хоть и не в моем вкусе».

– Что, любуешься моими атлетическими формами? – подмигнул мой проницательный друг. – Нет проблем! Присоединяйся к нам. А что, это сейчас очень модно, устроим амур-а-труа.

И он принял одну из традиционных поз культуристов – руки в замке, плечи развернуты, все тело напряжено.

– Прекрати паясничать. Не до тебя мне.

– Да я по делу, – Мишаня сделал вид, что он обижен, – извини, так закрутился сегодня, что забыл тебе передать… А сейчас вот подумал, вдруг там что важное? Тебе заказное письмо пришло.

– Заказное письмо? – удивилась я. – От кого?

Я никогда заказных писем не получала. И вообще – я пользуюсь исключительно электронной почтой. Кроме того, у меня даже знакомых в других городах нет.

– Не знаю, – пожал обнаженными плечами Мишаня, – из Италии. Небось завела себе какого-нибудь Марио.

– Если бы, – усмехнулась я, выхватывая из его рук конверт.

А правда – от кого пришло это письмо? Может, какая-то ошибка? Но нет – на конверте четким подчерком написано – Александре Кашеваровой. Мне то есть.

И вдруг меня осенило – Портофино! Жанка ведь собиралась отправиться в Портофино! А этот город белоснежных яхт и миллионерских отелей находится в Италии, недалеко от Генуи!

Я разорвала конверт, и на мою ладонь выпала небольшая открытка, изображающая замок на горе. А на обратной стороне – несколько строк, выведенных небрежным нервным почерком.

«Саша! В понедельник, двенадцатого, меня надо встретить в Шереметьеве. Денег нет. Все ужасно.

Я в больнице. У меня сломан нос. Мой миллионер оказался подлецом. Я же ничего не сделала – просто в Портофино мне встретился человек, которого я искренне полюбила. А если честно, у него свой виноградник. И он в сто раз богаче всех мужиков, которые у меня были до этого. Правда, в конце концов он меня бросил. А мой миллионер обо всей этой истории узнал. Понимаю, я роковая женщина, но зачем было нос ломать? Короче, я в полной заднице. На пластическую операцию ушли все сбережения. Пришлось даже продать сапоги “Gucci”.

У меня на носу пластырь. Я не могу появиться в таком виде в Москве. Так что в понедельник жду тебя в аэропорту. С деньгами и темными очками. Жанна.

P. S. Темные очки тоже пришлось продать».

Я встряхнула головой, потом еще раз перечитала сумбурное послание.

– Что там? – Мишаня, вытянув шею, пытался заглянуть мне через плечо.

– Моей подруге сломали нос, – озадаченно сказала я, – неприятная история.

– Ничего себе! – воскликнул Миша, бегло прочитав письмо. – Ну и стервоза!

– Ну зачем ты так? Она хорошая девушка, и ей так не повезло… – я сказала это и осеклась. Ведь до этого самого момента я считала Жанну хрестоматийным везунчиком. Вдруг мне вспомнились слова Лерки – нарвется, мол, когда-нибудь твоя подружка; неужели ты никогда не слышала о кругообороте энергии?

Выходит, Лерка была права? И зря я завидовала Жанне? И вдруг меня словно молнией ударило – я вспомнила записку, оставленную мною на столе у Эдуарда. Я написала, что мне надо срочно уехать, потому что моя подруга в больнице! Выходит, теперь у меня есть, что называется, алиби! Я в любой момент могу вернуться обратно, потрясти перед ним письмом и сказать, что Мишаня позвонил мне на мобильный, чтобы сообщить о случившемся, и вот я, как верная подруга, помчалась в Москву!

Думаю, это обстоятельство даже добавит мне дополнительных баллов – не каждая подруга способна броситься на помощь среди ночи! А в понедельник утром мы могли бы вместе встретить горемыку Жанну в аэропорту…

Ай да я! Как все по полочкам разложила. Вот это Лера, кажется, и называет позитивным мышлением.

Лера… Что-то я в последнее время слишком часто о ней вспоминаю. Я тоскливо покосилась на телефон.

Лерке я уже целый месяц не звонила. Хотя…

Раньше она не была против, если ее будил мой телефонный звонок. Да и мне частенько приходилось принимать от нее сигналы SOS глубокой ночью. На то и существуют подруги, чтобы, сидя в пижаме на тахте и плечом прижимая телефонную трубку к уху, выслушивать поток откровений.