Дайнека не знала, как справиться со своей привязанностью к Фиме. Как забыть ту ночь, когда подруга отбивала ее у венецианских бандитов и потом рассказывала о своем детстве. Как они грустили, смеялись или гуляли по суматошной Венеции.

Ей очень хотелось, чтобы Фима не возвращалась. Она не знала, как будет смотреть ей в глаза и о чем говорить или молчать. Перебирая в голове то, что могла бы ей сказать, она подумала, не позвонить ли команданте Монтанья.

Но тут же поняла, что не сможет этого сделать никогда.

Одинокая фигурка беспокойно металась по неширокому карнизу набережной. Канал в этом месте был узким, он едва умещался меж обветшавших домов, теснящих его с обеих сторон.

Назначить встречу здесь было делом рискованным, и не потому, что Надя-Кокодрилла чего-то боялась, просто она с большим трудом отыскала это место.

Надя с тревогой вглядывалась в темноту, откуда уже давно должен был появиться Нодари, которого все называли Лысым Ленноном.

В окнах зажглись огни. В теплых уютных гостиных собирались люди для того, чтобы поужинать. А к ужину здесь относились так же серьезно, как и к обеду. В ближайшие два часа по всей Италии съедят неимоверное количество спагетти, сыра и помидоров.

Шмыгнув носом, Надя закашлялась. «Теперь еще и простыла».

Ей до чертиков надоела эта вылинявшая курточка «на рыбьем меху», которая была такой старой и заношенной, что уже никого не смогла бы согреть…

«И где только он взял все эти ужасные вещи…» – подумала она про Нодари и снова посмотрела в сторону мостика, откуда тот должен был появиться.

«Никого».

Она занервничала. Завтра Дайнека должна забрать купчую. Наследство уходит из рук, а значит, нужны решительные действия.

Но что-то мешало ей идти напролом к цели, и в этом Надя-Кокодрилла не хотела признаваться даже себе.

Привязанность к Дайнеке меняла многое. Повстречав ее, Надя вдруг поняла, что еще способна испытывать чувства, о которых давно забыла.

В который раз она убеждала себя в том, что такой шанс дается в жизни единожды. До сих пор ей ничего не давалось бесплатно, за все приходилось платить высокую цену, ставившую ее на грань между жизнью и смертью. А в этот раз ей надо только немного постараться и, отбросив ненужную дружбу, сделать последний рывок… И уже никогда ей не придется заниматься делом, из-за которого она стала Надей-Кокодриллой.

По каналу разнесся негромкий рокот мотора. Спустя несколько минут из-под моста вынырнула узконосая лодка. Мотор затих, и, прижавшись к бетонной стене, деревянный корпус издал глухой звук. На причал запрыгнул Нодари.

– Как хорошо, что ты дождалась… – сдавленным голосом произнес он.

– Почему так долго?

– Бежать отсюда нужно, неужели ты не понимаешь, Надя? Ведь тебя найдут первой, ты на виду…

– Без купчей я не уеду. Если до сих пор не арестовали – значит, не знают.

– Ты с ума сошла! – Он попытался обнять ее, но она отшатнулась.

– Короче, ты все подготовил? Завтра она идет на почту.

– Почему завтра, ты же говорила?.. Я думал, у меня есть еще время…

– Завтра! – оборвала его Надя.

– Я прячусь, как крыса, нос высунуть на улицу боюсь, а ты…

– Нодарик, – неожиданно Надя заговорила умоляющим тоном, – Нодарик, милый, это последнее усилие. Сделаем – и дальше сможем жить как захотим. К черту все! Уедем, куда скажешь. Завтра. Всего один день – и мы свободны! Всего один день, прошу тебя…

Она обняла его, но потом, отстранившись, спросила:

– Скажи, зачем ты убил старуху?

– Какую старуху?..

– В Брянске, в доме, где искал купчую. Зря…

– Никто ее не убивал. Мы с Серегой даже не заметили, что она вернулась, думали – в больнице. Зашли, а она лежит, уткнувшись лицом в подушку. Послушали – не дышит. На спину перевернули – готова. – Он помолчал. – С чего ты взяла, что я убил?

– Да так…

– Нужно идти…

– Ты все сделаешь?

– Клянусь, Надя.

Заслышав звук открывающейся двери, Дайнека легла в кровать и отвернулась к стене.

– Ты спишь? – спросила Фима.

Немного подождала и тихо повторила:

– Ты спишь.

Дайнека не спала, точнее, так и не уснула, когда утром позвонил команданте Монтанья.

– Бонжорно, синьорина Дайнека, ваши планы не изменились? Вы по-прежнему…

– Да, – сказала она.

– Тогда ровно в двенадцать вы должны быть в Главном почтовом отделении Венеции. Знаете, где это?

– У моста Риальто, однажды я проходила мимо.

– Постарайтесь прийти не раньше и не позднее. Это очень важно, от этого зависит ваша безопасность. За вами будут присматривать, но издали. Вы понимаете, о чем я?

– Я все понимаю, пойду по людным местам, спокойно и уверенно. Буду наслаждаться прогулкой.

– Наслаждаться… надо же выдумать такое! – Команданте Монтанья неожиданно рассмеялся. – Пока вы не получили письма, я спокоен за вас, но как только купчая окажется в ваших руках… С этого момента – никаких гарантий. Лишь одно обещаю вам – мои люди и я сам будем поблизости. – Теперь в его голосе звучали нотки беспокойства.

– Хорошо… – Дайнека опустила трубку и перевела взгляд на Фимину кровать.

Фима сидела, сложив руки на коленях, сгорбившись и опустив голову.

– Я не иду сегодня в школу, – сказала Дайнека.

– Знаю, – ответила Фима и быстро ушла в ванную.

Дайнека еще вчера поняла: она не сможет сказать Фиме, что знает всю правду. Выхода не было. Не в силах переступить эту черту, она готова была взять на себя всю меру ответственности, которую сама для себя определила.

Все решено.

В половине двенадцатого она вышла из подъезда отеля, посмотрела на небо и направилась в сторону площади Святого Марка. Дайнека была совершенно спокойна, поднималась и спускалась с мостиков, провожала взглядом проплывающие лодки, заглядывала в витрины магазинов.

По площади Святого Марка прохаживались немногочисленные туристы, садились и взлетали голуби. Тень от колокольни совсем втянулась и темным пятном лежала на мраморных лавочках и парапете у ее подножия.

Дайнека, не торопясь, проходила по узеньким улочкам и пьяцеттам. Наконец увидела широкий мраморный подъем на мост Риальто. Не доходя до него, свернула направо, потом повернула еще раз. Одновременно с тем, как увидела дверь в почтовое отделение, она услышала глухой отзвук далекого колокольного звона.