Я рад, что дни стали длиннее и зима окончилась.

С этими словами он повел всех к столу.

— Когда ты собираешься ему сказать? — прошептала Уна.

— Погоди, вот останемся одни — тогда. Думаю, о таких новостях нужно сообщать с глазу на глаз.

— Скажи лучше, что хочешь сначала позабавиться с ним, — хмыкнула Уна. — Тебе, кажется, пришлись по душе такие игры.

Флана кивнула.

— Значит, тебе и тут повезло. Не всякой выпало на долю заполучить мужа, искусного в обращении со своим оружием.

— Неужели не всякой? А я всегда считала, что при таком количестве детей в Килликерне женщинам Броуди не на что жаловаться, — парировала Фланна.

Уна громко рассмеялась:

— Верно, Фланна. Это всегда было их особым талантом, как могла бы подтвердить твоя ма. Но ты любишь мужа или просто наслаждаешься его ласками?

— Нет, кажется, люблю, хотя временами он может быть ужасно упрямым. Все же мы неплохо подошли друг другу, — решила Фланна.

— Но ты ему скажешь? — настаивала Уна.

— Обещаю, что завтра он войдет в зал, улыбаясь от уха до уха, — поклялась Фланна. — То, что ты рассказала сегодня, имеет для меня огромный смысл. Я была так занята, пытаясь подражать своим предшественницам, что совсем забыла одну простую истину: я совсем другая. Принцессы, жены султанов… а я всего лишь простая девушка с шотландских гор, и моя сила в том, чтобы сделать Патрика и наших детей счастливыми. Если мне суждено большее, то это станет ясно со временем.

Уна кивнула:

— Ты меня успокоила, Фланна. Сразу легче стало на сердце!

— После смерти мамы ты растила меня. В прошлом мы не всегда ладили и можем еще не раз поссориться, но ты всегда была для меня хорошим примером.

Я не настолько глупа, чтоб не понять этого. — Фланна обняла Уну и шепнула:

— Как думаешь, кого я ношу: мальчика или девочку?

Он посадил ее верхом на себя и научил, что делать, и когда она стала раскачиваться на нем, подобно прекрасной нагой наезднице с распущенными волосами, отдался острому наслаждению. Большие ладони ласкали ее прелестные грудки, волны экстаза омывали Патрика, пока он ощутил, что вот-вот взорвется фонтаном семени. Он застонал, когда она сжала потаенные мышцы, туго обхватив его плоть.

— Ты когда-нибудь убьешь меня, девочка, — выдавил он.

— Но ведь тебе это нравится, — кокетливо парировала она, смеясь.

— Да и тебе по душе, — бросил Патрик, быстро переворачивая ее на спину и оказываясь сверху. Золотисто-зеленые глаза ярко сверкнули, и ее уста опалил жгучий поцелуй, от которого кружилась голова.

— Ну и распутная же ты девчонка, Фланна Лесли, — шепнул он, вонзаясь в нее.

Ритмичные выпады возымели желаемый эффект. Фланна застонала, охваченная небывалым восторгом:

— О Господи, Патрик, как хорошо! Не останавливайся!

Только не останавливайся!

Он рассмеялся. С самой первой ночи она обожала его ласки, хотя он никогда не сомневался, что жена пришла в его постель девственной. Он единственный мужчина, кто обладал ею, и в то же время природная чувственность Фланны делала каждую ночь неповторимой. Ее никогда не приходилось уговаривать. Познав страсть, она была готова на все, чтобы достичь пика наслаждения и подарить наслаждение ему. И ей это удавалось. Патрик знал, что ни одна женщина не сможет ублажить его так, как его молодая жена. И он убьет любого, кто осмелится взглянуть на нее. Его любовь к Фланне была совершенно безумной, и он обнаружил это, когда застал ее с молодым королем. Он не мог припомнить другого такого случая, когда, охваченный убийственной яростью, был готов крушить все вокруг, но сумел достаточно хорошо скрыть свои намерения в присутствии монарха, после того как сунул шпагу в ножны.

Фланна исступленно извивалась под мужем в порыве сладострастия, наполнявшего все ее существо.

— Еще! — всхлипывала она. — Еще!

Почувствовав, что она вот-вот достигнет вершины, он с облегченным вздохом излил свою похоть в ее жаждущее тело, откатился и прижал ее к себе.

Когда они немного остыли, он снова поцеловал ее.

— Я скучал без тебя. Тоскливо, когда тебя нет рядом, Фланна Лесли. Гленкирк кажется таким пустым.

— Даже когда здесь бегают детишки Чарли? — поддразнила она.

— Рано или поздно они уедут.

— Но к тому времени у нас появятся свои дети, — возразила Фланна.

Патрик только вздохнул.

— В августе! Через десять месяцев после нашей свадьбы, достаточно скоро даже для моей семьи.

Он крепче сжал руки.

— Ты носишь дитя?

— Да.

— Почему не сказала раньше? — взорвался он, садясь и оглядывая ее нагое тело. Ее груди действительно пополнели, а живот, похоже, немного округлился.

— Прежде всего сама не была уверена. Откуда мне было знать? Па заметил, что я беременна, а Уна подтвердила. Это она убедила меня оставить затею с набором добровольцев и уговорила стать примерной женой и растить тебе детишек.

— Ты отправилась в Килликерн, чтобы набрать войско? — с горечью произнес Патрик.

— Прежде всего затем, чтобы проводить в последний путь отца. Но действительно, намеревалась после похорон уговорить моих родственников помочь королю, а потом отправиться в Хантли, к Гордонам, моей родне по матери. Броуди посмеялись надо мной, а братья выругали за то, что ставлю под удар брак с хорошим человеком.

Взгляд Патрика из настороженного стал холодным.

— Вижу, у твоих братьев куда больше ума, чем у тебя! — рассерженно рявкнул он.

— Я дала слово королю, а теперь вынуждена отказаться — под предлогом беременности, — сухо пояснила Фланна.

— И ты в самом деле посчитала, будто король искренне верит, что ты наберешь для него полк? — пренебрежительно усмехнулся Патрик.

— Во всяком случае, он принял мое предложение. Вы все твердили мне, что против его очарования устоять невозможно, и так оно и оказалось. Твоя мать недолюбливает короля, потому что он якобы виноват в гибели твоего отца.

И тебе ухитрилась внушить ненависть к Стюартам! Но я знаю только того короля, которого встретила в Перте. Может, он и любит играть сердцами, но тем не менее остается нашим повелителем и помазанником Божьим. Может, я чересчур наивна, Патрик, но никто и никогда не считал Фланну Лесли дурочкой! Говорят, что я романтична. Может, так и есть, если вера в короля считается романтичной.

— Кто отец ребенка, которого ты носишь? — разъяренно вскинулся Патрик.

— Что-о?!

Она, должно быть, ослышалась…

— Ты носишь моего ребенка или королевского?! Прямой вопрос, требующий прямого ответа, — резко повторил он.