«Не на такого напал!» – говорят на Руси, через три дня Бенвенуто явился с оружием в руках и с помощью своей команды вынес пороховщика и весь его скарб на улицу. Подогрела Бенвенуто беспечно брошенная «скотом» фраза: мол, «он не знает ни за одним итальянцем такой смелой силы, которая бы у него сдвинула с места хотя бы одну петлю». Пороховщик, безмерно напуганный, собрал свое добро и тут же побежал жаловаться госпоже Тамп. Он расписал ей «целый ад», в котором он был смирной овцой, а Бенвенуто врагом рода человеческого, бандитом и вором. Дело дошло до короля. Тот рассердился, по наущению фаворитки хотел сделать относительно Бенвенуто «плохие распоряжения», но ювелира, как всегда, защитили умная Маргарита Ангулемская и дофин Генрих. Этим двум госпожа Тамп тоже не раз чинила неприятности, и они не верили в ее объективность, а потому «всю историю обратили в смех». Тамп попробовала возражать, но король сказал:

– Бенвенуто поступил правильно. Вся эта сволочь только мешала ему работать.

Но этим дело не кончилось. По наущению госпожи Тамп пороховщик подал на Бенвенуто в суд, заявив, что при выселении ювелир украл многое из его имущества. И началась тяжба. Великая вещь – тяжба! Она может длиться годами, особенно выгодно ее заводить с иностранцами, здесь больше надежды на успех.

Я все думаю, отчего Бенвенуто, имея богатство, свой замок и благосклонность короля все-таки уехал из Франции. Были объективные причины, скажу о них потом, но, скорее всего, они были не главными. Французский суд, интриги фаворитки и общее недоброжелательство при дворе – вот что его доконало. Тяжбы можно было продать за хорошие деньги. Свидетелей тоже нанимали за плату. Французов Бенвенуто часто называет нормандцами, и в каждой фразе чувствуется недоверие и пренебрежение к этим людям. Купившие тяжбу нанимают четырех или шестерых свидетелей, ответчик, то есть Бенвенуто, тоже должен найти своих свидетелей. Защищать его в суд пошла бы вся мастерская, но его об этом никто не предупредил. В результате он получил «приговор против себя». Бенвенуто был в суде несчетное количество раз, получал «отрицательный» приговор и тут же шел его опротестовывать. Разговор велся уже не с самим судьей, толстым и жирным, «истинный облик Плутона», а с поверенными и стряпчими.

Понимая, что справедливости во Франции не найти, Бенвенуто решил прибегнуть к своему проверенному способу. «Я всегда любил хорошее оружие», – пишет он. На этот раз был выбран большой кортик. «Первый, с кого я начал, был тот, главный, который затеял со мной неправую тяжбу». Главная мысль – только бы не убить, он бил по ногам. Обидчик остался жив, но ходить не мог. Также он поступил и с другими сутяжниками. Что тут правда, а что вымысел – судить читателю.

Как говорится, что написано пером, не вырубишь топором, но не могу обойтись без того, чтобы не добавить несколько слов господина Димье. Он утверждает, что в описаниях Бенвенуто судейских дел много выдумки. Если сопоставить «Жизнь…» с документами городского архива времен Франциска I, то выяснится, что защищал Бенвенуто свои права не столько шпагой, сколько многочисленными прошениями. Ну и что, писал прошения, все во Франции их пишут, такой у них порядок, но тяжбу он окончил своим способом.

Монтень пишет: «Наши французские законы по своей неупорядочности и нечеткости весьма содействуют произволу и коррупции у тех, кто их применяет. Сформулированы они так темно и неопределенно, что это некоторым образом даже оправдывает и неподчинение им, и все неправильности в их истолковании, применении и соблюдении». Третий том «Опытов» Монтень опубликовал в 1588 году, Бенвенуто не мог его прочитать, а жаль. Эти умные слова наверняка послужили бы ему утешением.

Общаясь с французским судом, Бенвенуто приобрел и опыт, и верных людей. Вот еще один случай «с подселением», который случился много позднее двух описанных. В замке маленький Нель имелся жедепом – так называли зал для игры в мяч. Бенвенуто сдавал этот зал и имел неплохие деньги. Госпожа Тамп решила наложить на этот зал свою хорошенькую лапку. При дворе появился известный Жан Леру, «перегонщик», как его называет Бенвенуто, а иными словами – специалист по косметике. Леру готовил благовонные воды – предтечу духов и некие чудодейственные «перегоны, натягивающие кожу», я так понимаю, убирающие морщины. Тамп представила Леру королю, косметолог ему понравился. С жильем в Париже, как и теперь, были трудности, поэтому госпожа Тамп попросила короля, чтобы его поселили у Бенвенуто, то есть в жедепоме, при нем были комнаты, а в них все равно никто не живет. Настроение у короля было благодушным, и он согласился.

Вскоре в замок Нель пришел казначей короля Гролье и сказал Бенвенуто:

– От имени короля я ввожу во владение этого человека. Он будет владеть этим жедепомом и примыкающими строениями.

Вот те раз! Бенвенуто и опомниться не успел, как Леру въехал в жедепом со слугами, всем своим скарбом и химией. Прежде чем идти жаловаться к королю, Бенвенуто пошел к знакомым нотариусам за советом. Нотариусы сказали – замок твой. Ты вполне мог не пустить Леру в свой дом, потому что король здесь совершенно ни при чем, это дела судейские.

Приятно читать, что уже в XVI веке во Франции нотариус мог сделать подобное заявление. И еще нотариусы дали совет: «Перегонщик вступил в твой дом незаконно, а потому ты имеешь право выселить его любым способом, каковой найдешь нужным». «Каждый день я по разу учинял нападение камнями, пиками, аркебузами, заряжая, однако, без пули; но наводил на них такой страх, что никто уже не желал прийти ему на помощь». Перегонщик сбежал, а Бенвенуто вынес вон его вещи. Теперь с чистой совестью он пошел к королю:

– Ваше величество, я поступил точь-в точь как вы мне велели, защищаясь от тех, кто мешает мне служить вашему величеству.

Король рассмеялся и выдал Бенвенуто новую бумагу на владение маленьким Нелем. Но вскоре у него возникла еще одна стычка с французским судом, куда более опасная, чем прежде. О нем я расскажу позднее.

А теперь, кажется, можно было с новыми силами взяться за работу. Что первое на очереди? Конечно, колосс, Марс. Но тут судьба «на протяжение трех дней» сочинила два неприятных случая, «и в каждом из них жизнь моя была на стрелке весов».

Первый случай – он вдруг узнает, что Марса, «нагую фигуру большой красоты», будет делать не он, а этот выскочка из Болоньи. Он узнал об этом вообще случайно. Король написал Бенвенуто, что хочет заказать ему чеканы для французских монет. В письме он также «высказал желание», какими он хочет видеть эти монеты. Были присланы даже кое-какие рисунки, но при этом «удивительный и великий государь» предоставлял Бенвенуто полную свободу.

Бенвенуто поехал в Фонтенбло, направился к казначею, и тот поведал, что по желанию госпожи Тамп у него отняли заказ и отдали Приматиччо и что случилось это давно, несколько месяцев назад, но еще не видно, чтобы этот художник что-либо делал. И вообще это дело тайное, добавил казначей, Приматиччо его тщательно скрывает, так что не выдавайте меня.

Прежде чем пойти к королю, Бенвенуто направился разбираться к Приматиччо. Он был в бешенстве, на всякий случай вооружился. Художник принял его «со всеми ломбардскими любезностями», предложил, по французскому обычаю, вина, от которого Бенвенуто отказался. Свою обвинительную речь он начал витиевато, но, как всегда, точно: