– Может, ты успокоишься и мы наконец поужинаем? Ничего ведь не случилось. В отеле я была одна. — Она сидела с прямой спиной, миниатюрная и исполненная собственного достоинства, но не успела она сообразить, что происходит, как он подскочил, сгреб ее и с размаху прижал к стене. Хоуп практически пролетела по воздуху, потом съехала по стене вниз, а Финн, не ослабляя хватки, склонился к ее лицу.

– Заруби себе на носу, Хоуп: если вздумаешь с кем нибудь трахаться — убью! Поняла? Тебе ясно?! Я этого не потерплю, так и знай! — Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, ее душили слезы. От удара у нее стоял звон в ушах — ей казалось, что это звенят осколки ее сердца. — Отвечай! Все поняла?

– Да, — прошептала Хоуп. Она не сомневалась, что он пьян. В трезвом виде он бы себе такого не позволил. Если так — с этим надо что то делать. Им обоим или ему самому. Он испытывает сильный стресс из за грозящего ему иска и своей творческой несостоятельности. Навалившиеся проблемы лишают его разума — и ее вместе с ним.

Финн рывком усадил ее назад и то и дело бросал на нее гневные взгляды, пока она ковыряла в тарелке. Таким она его еще никогда не видела, и, пока она делала вид, что ест, ей неожиданно пришло в голову, что ведь она с ним в доме одна. По вечерам Уинфрид с Кэтрин уходили домой, и каждую ночь до утра Хоуп оставалась с Финном наедине. Раньше она об этом никогда не задумывалась, но сегодня ей впервые стало по настоящему страшно.

Ужин прошел в ледяном молчании. Финн больше не издал ни звука. Листок с телефонами Роберта Бартлетта он изорвал в клочки, которые запихнул себе в карман. А блок бумаги и паспорт оставил на столе. Потом так же молча вышел из кухни, оставив ее убираться. Хоуп долго сидела за столом, вздрагивая от рыданий и хлюпая носом. Финн выразился точно: теперь она одна на всем белом свете. Не к кому бежать, не от кого ждать любви. Без Пола она почувствовала себя круглой сиротой из детской сказки, а прекрасный принц на глазах превращался в дикого зверя.

Целый час Хоуп пыталась прийти в себя и не выходила из кухни, наводя порядок. Она почти все время плакала, и ей было боязно подниматься наверх, но ничего не поделаешь, идти придется. В конце концов она пришла к выводу, что ее ночевка в Дублине действительно выглядела подозрительно, не говоря уже о бумажке с телефонами Роберта. Она же ничего ему раньше не говорила о своем юристе, что ж удивляться, что он так рассвирепел. Нечего было скрывать дату вылета, но тогда как она бы смогла встретиться с Робертом, а она была рада, что это удалось. Полезно и неплохо было знать, что тебе есть к кому обратиться за помощью, если возникнет такая необходимость. Роберт хотя бы находится поблизости. Но можно понять и Финна, когда он разозлился, что она целые сутки проторчала невесть где и ни словом не обмолвилась. И хотя ничего предосудительного Хоуп не совершала, все же ее мучила совесть, и она отчасти понимала Финна.

Хоуп со страхом поднялась наверх и была крайне поражена, увидев, что Финн не спит, а ждет ее в постели. Он был настроен миролюбиво, так, словно сцены на кухне не было вовсе. От таких резких перепадов настроения ей сделалось не по себе. Только что он был вне себя от ярости — и вот уже улыбается безоблачной улыбкой. Кто из них сошел с ума — он или она?

– Хоуп, ложись, иди сюда, — позвал он таким тоном, будто они только что провели чудесный вечер. Но вечер прошел отнюдь не чудесно, а посмотреть на Финна — так скандала и не было. При виде его невинного лица Хоуп захотелось плакать.

Через несколько минут, вычистив зубы и надев ночную рубашку, она осторожно легла рядом с ним. Она поглядывала на него так, словно это была ядовитая змея, в любой момент готовая выпустить жало.

– Все хорошо, — успокаивающе проговорил Финн и обнял ее. Уж лучше бы он продолжал злиться! У Хоуп голова пошла кругом. — Я тут подумал… — начал Финн, и она вся напряглась, приготовившись к новым сюрпризам. Расслабиться теперь никак не получалось. — Я думаю, надо нам пожениться на той неделе. Чего ждать? Свадьбы все равно устраивать не будем, нечего людей гонять. И вообще я больше не хочу ждать. Мы с тобой одни на всем белом свете, Хоуп, только ты да я. И лучше нам быть в браке — не дай бог с кем то из двоих случится несчастье, как с Полом. Никто же не хочет умирать в одиночестве!

– Пол давно и серьезно болел. И он был не один, с ним была я, — выдавила она.

– К примеру, с кем то из нас двоих произойдет несчастный случай — второму тогда будет сложно принимать решения. У тебя ни детей, ни других родственников. Майкл далеко. Есть только ты да я. — Сегодня Финн завел эту пластинку, взялся напоминать ей, что у нее никого не осталось и что рассчитывать можно только на него. — Мне было бы легче знать, что мы муж и жена. Свадьбу можем сыграть позднее, где захотим — в Лондоне, Нью-Йорке, на Кейп-Коде. Пора, Хоуп, мы вместе уже целый год. Мы взрослые люди. Мы любим друг друга. Знаем, чего хотим. Какой смысл ждать? И нам надо задуматься о ребенке, пока еще не поздно. — Финн улыбнулся. Определенно для него никакого скандала за ужином не было. Час назад он ей угрожал и припечатывал к стене, а теперь требует срочной регистрации и не менее срочной беременности. Слушая его, Хоуп сходила с ума. — Прошло уже полгода после выкидыша, — напомнил он, но на этот раз не сказал, что это была ее вина. Казалось, там, на кухне, он выпустил пар и теперь стал прежним. Рядом с ней в постели опять был нежный, любящий Финн. Но Хоуп ему уже не верила.

И она вовсе не была готова выходить за него замуж, теперь у нее вообще было сильное подозрение, что не она нужна ему, а ее деньги. Если они будут в браке, а с ней в этой ирландской глуши что то случится, Финн унаследует ее состояние и состояние Пола, которое теперь перешло к ней. А ребенок свяжет ее по рукам и ногам. Недаром Роберт вчера так упрямо повторял ей именно это. Теперь Хоуп и самой было ясно, в чем тут дело. Но, боясь разозлить Финна, она не стала говорить, что не пойдет за него. Во всяком случае, сегодня. Лучше вернуться к этому разговору утром, при свете дня, когда в доме будут Уинфрид с Кэтрин. А не сейчас, когда они одни и Финн в любой момент может разъяриться, как уже было за ужином. Для одного вечера достаточно.

– Давай утром поговорим, — ровным тоном предложила она. — Я очень устала. — После сегодняшнего скандала у нее было такое чувство, будто по ней прошелся каток. Она испытала несколько приступов настоящей паники. Правда, сейчас он был абсолютно спокоен и даже нежен. Но ощущение, что он вынул из нее всю душу, осталось, она внутренне содрогалась и была крайне напряжена. И изо всех сил старалась этого не показывать.

– О чем тут говорить? — удивился Финн, обхватив ее рукой. — Поженимся — и дело с концом. — Хоуп уже предвидела, что эта тема станет поводом для очередной ссоры.

– Финн, нет никакой необходимости принимать это решение сейчас, — возразила она. — Давай спать! — Было еще не поздно, но у нее не было сил с ним препираться. Слишком свежи были обида, боль и разочарование, слишком крепко засел в ней страх, чтобы продолжать с ним говорить. Ей хотелось одного — уснуть. А лучше — умереть. Хоуп вдруг стало ясно, что в будущем лучше не будет, ее ждут одни скандалы и ссоры. После сегодняшнего приступа ярости Финна Хоуп начала терять надежду, и неважно, что сейчас он был сама нежность. Это ненадолго.