– Знаешь, а мне говорили, что ты очень умна. Похоже, не особенно. Но это не единственное, в чем мой сын солгал о тебе, – женщина кладет одну руку на бедро. Серебристый свитер с открытыми плечами и белоснежные леггинсы кажутся абсолютно неподходящим нарядом для такого злобного существа.

– Сын?

– Да. Он сильно преуменьшил твое чувство сострадания к этим жалким существам.

Под «существами» она имеет в виду людей. Забавно, потому что я считаю таковыми Падших и Отрекшихся.

– И кто же ваш сын? Один из ангелов, наблюдавших за моими боями в тренировочной яме? Один из часовых у стены? Неудивительно, что вам сообщили далеко не все.

Я сама абсолютно не понимаю, что несу. Но мне вообще все равно, кто там ее отпрыск, пустая болтовня помогает мне концентрировать пульсирующую горячую энергию в своем теле. Я перенаправлю ее в руки и, если мне повезет, смогу швырнуть ей в лицо шар раскаленного ангельского огня.

Правда, так как незнакомка тоже владеет огненной стихией, вряд ли этот удар нанесет ей большой урон. Но мне нужно только отвлечь ее, чтобы я могла наклониться, достать из своего ботинка еще один клинок и атаковать ее. Больше шансов одолеть ее, если целиться прямо в шею. Придется изрядно потрепать ее внутренности, чтобы добить окончательно. Но разве у меня есть выбор?

– Он не сказал тебе, – она резко поворачивает голову, странно ее выворачивая, прямо как какая-нибудь птица. Почему-то от того факта, что она такая же мерзкая, как и все прочие Падшие, становится чуть легче. – Забавно. Интересно, что еще Торн скрыл от тебя.

На моих пальцах танцуют небольшие искорки. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не выдать надвигающейся атаки.

– На самом деле он рассказал мне много чего любопытного.

– Хм.

Она щелкает пальцами, и на их кончиках начинают танцевать огненные искры.

– Много чего любопытного, значит? Однако он забыл упомянуть, что его дорогая матушка – Падший серафим.

Нет.

Сила, сосредоточенная в ладонях, гаснет. Искры исчезают.

Женщины, ставшие Падшими, не могут забеременеть, поэтому мужчины их вида продолжают свой род с человеческими женщинами. Она не может быть матерью Торна… ведь не может?

– Ты знала, что ангельская беременность длится вдвое дольше, чем человеческая? Пусть Нефилимы благодарят судьбу за то, что им достался второй вариант. Потому что, дорогуша, вынашивать ребенка два года – это просто безумие. Но ничего, я уже привыкла ждать. Поспешность часто не приводит ни к чему хорошему. Предпочитаю тщательно все обдумывать.

Вспоминаю наши разговоры с Торном и все, что он вообще говорил мне о своих родителях. Единственное, о чем упоминал парень, – он никогда не видел своего отца. О его матери я и вовсе не интересовалась. Подумала, что она была человеком.

Каждый раз, когда всплывала тема семьи, он мастерски от нее уходил, заводя разговор в другое русло. Например, говорил что-то о моем генеалогическом древе или делился чем-то интересным об Уайтхолде. Теперь понятно, откуда в его ауре черные молнии.

Падшая делает шаг ко мне, а я, наоборот, отступаю. Крылья тащатся по земле позади меня. Я отвлеклась. И мы обе это знаем.

– Я буквально вижу, как в твоей голове крутятся ржавые шестеренки. Странно, что лампочка над головой еще не загорелась. Ну, знаешь, как в мультфильмах.

Я не обращаю внимания на ее грубость. Вместо этого я представляю ее и блондина рядом. Теперь сходство мне очевидно. Только сейчас до меня доходит, что ее крылья целиком состоят из какого-то черного металла. От начала и до конца.

Они совсем не кажутся большим мягким и пушистым облаком. Скорее… чем-то твердым. Как концы моих с Торном перьев. Постепенно я замечаю еще пару схожих черт. Форма глаз, высокие скулы, пухлые губы. У обоих светлые волосы.

Поверить в то, что Нефилима тоже бросили родители, как когда-то мои, было просто глупостью с моей стороны.

Мысленно пытаюсь взять себя в руки. Подумать и зациклиться на лжи, которой кормил меня парень, я всегда успею. Сейчас передо мной стоит проблема поважнее.

– Мне все равно, кто или что вы. Я ухожу и забираю этих людей с собой. И если понадобится, порву вас на кусочки.

– Если бы ты не потратила столько времени на этот мусор, уже давно бы сбежала.

Я вздрагиваю. Сколько раз за все эти годы меня называли так же?

– Не нравится, что я с презрением отношусь к этим созданиям? – она поднимает руку и взмахивает запястьем, указывая в ту сторону, где, словно стадо овец, находятся оставшиеся в пещере. Некоторые всхлипывают и рыдают, заметив, что она махнула рукой в их направлении. И отползают еще дальше, чем раньше. Их можно понять. Ведь они только что увидели, как был обезглавлен один из пленников. Да еще и с помощью силы, о существовании которой они и не догадывались.

Падшая только улыбается, наблюдая за их реакцией. Когда я выпускаю в ее сторону огненную волну, выражение ее лица абсолютно не меняется. Не теряя времени зря, я достаю из ботинка одно из копьев и кидаю в нее.

Брошенная мной волна попадает ей в плечо, обугливая открытый участок кожи, и чуток портит ее прекрасное личико. Она снова обретает самообладание за полсекунды до того, как острие моего оружия чуть не пронзает ее сонную артерию. Она успевает увернуться. Зеркальный наконечник скользит по одному из ее перьев и рассыпается. Я остаюсь полностью обезвреженной, если не считать…

Вращаясь, я расправляю свои крылья, отчаянно надеясь, что все получится, но Падшая не глупа. Женщина оснащена тем же оружием, да еще и покруче моих. С их помощью она мгновенно сбивает меня с ног.

Падаю на спину. Больно. Один конец моего крыла повисает над водой, и в него вонзается угорь.

Пытаюсь подняться, но едва я успеваю поднять верхнюю часть туловища, Падшая бросается вперед и бьет по моим крыльям, пригвоздив их и, соответственно, меня к каменному полу пещеры.

В глазах ее горит желание убивать. Совсем недавно ее сын смотрел на меня так же.

– Мама! – знакомый низкий голос Торна разносится по всему туннелю. – Прекрати.

Я пытаюсь убрать с себя ее крылья, стоит ей отвернуться от меня. Глаза ее сужаются, но я не могу разглядеть, что именно она видит перед собой. Похоже, кто-то не любит, когда ему приказывают.

– Я дала тебе шанс, но ты провалился.

– Ты не можешь знать наверняка, – спорит он.

Она мрачно смеется, указывая на меня подбородком:

– Я застала ее здесь за попыткой освободить пленников. Думаю, прекрасный показатель того, что она не примкнет к нам и не поможет по доброй воле.

– У меня не было возможности объяснить ей все. Как следует.

– Я понимаю. Эта девица наивна настолько, что аж противно. Но твое время вышло. – Взгляд ее горящих красных глаз снова возвращается ко мне, а ее ногти удлиняются на несколько дюймов. Заостренные металлические концы на каждом пальце изгибаются, образуя форму полумесяца.