— Не знаю, господин. Что-то с ними не так. Вон, гляди! — Исса вновь ткнул пальцем в нужном направлении: на моих глазах группка копейщиков перебралась через изгородь. Чужаки присели на корточки с нашей стороны изгороди: оглядывались они скорее назад, нежели в нашу сторону. Они выждали несколько минут и вдруг разом сорвались с места и побежали к нам.

— Дезертиры? — предположил Исса. — Да быть того не может!

И в самом деле странно: ну кому придет в голову дезертировать из громадной саксонской армии, чтобы присоединиться к нашему осажденному отряду? Но Исса оказался прав: как только одиннадцать чужаков дошли до середины склона, они демонстративно перевернули щиты вверх ногами. Саксонские часовые наконец-то заметили изменников, и два десятка вражеских копейщиков уже бросились в погоню, да только поздно: одиннадцати перебежчикам до форта осталось всего ничего.

— Как только будут здесь — веди их ко мне, — приказал я Иссе и, вернувшись к центру крепости, облачился в доспех и пристегнул к поясу Хьюэлбейн.

— Дезертиры, — объяснил я Кайнвин.

Исса повел нежданных гостей через травянистое плато. Сперва я узнал щиты — на них красовался Ланселотов орлан с рыбиной в когтях, — а затем узнал и Борса, родича Ланселота и его защитника. Завидев меня, он нервозно заулыбался, я широко ухмыльнулся — и Борс разом расслабился.

— Лорд Дерфель, — поприветствовал он меня. Его широкая физиономия раскраснелась после пробежки на крутом подъеме, дюжая грудь ходила ходуном — бедолага пытался отдышаться.

— Лорд Борс, — церемонно произнес я и крепко его обнял.

— Если мне и суждено умереть, так уж лучше на своей стороне, — объявил он. И перечислил поименно своих копейщиков: все они оказались бриттами из свиты Ланселота — и никто из них не соглашался махать копьем на службе у саксов. Гости поклонились Кайнвин и сели; им принесли хлеба, меду и солонины. Ланселот, сообщили они, ушел маршем на север к Элле с Кердиком, и теперь все силы саксов объединились в долине под нами.

— Говорят, их там больше двух тысяч, — поведал Борс.

— У меня и трех сотен не наберется. Борс поморщился.

— Но Артур здесь, так? Я покачал головой.

— Нет.

Борс вытаращился на меня во все глаза, открыв рот, и даже куска не дожевал.

— Как так не здесь? — наконец выговорил он.

— Артур на севере, насколько мне известно. Борс сглотнул и выругался себе под нос.

— Тогда кто же здесь?

— Всего лишь я. — Я обвел рукой холм. — И все, кого ты видишь.

Краснолицый здоровяк взялся за рог с медом и жадно приник к нему.

— Стало быть, мы обречены, — мрачно отметил он. Борс искренне думал, что на Минидд Баддоне укрепился сам Артур. Более того, по словам Борса, Кердик с Эллой тоже так считали, поэтому они и двинулись прочь от Темзы на юг, к Аква Сулис. Саксы, первыми загнавшие нас на вершину холма, углядели на Минидд Баддоне Артурово знамя и поспешили известить о том саксонских королей, которые тщетно разыскивали Артура в верховьях Темзы.

— Ублюдки знают ваши планы, — предостерег меня Борс, — им известно, что Артур собирался дать бой под Кориниумом, да только найти они его там не нашли. А хотят они вот чего, Дерфель: хотят они разыскать Артура раньше, чем к нему подоспеет Кунеглас. Стоит покончить с Артуром, полагают они, и Британия падет духом.

Но Артур, умница Артур, преловко ускользнул от Кердика с Эллой. И тут саксонские короли прослышали, будто знамя с медведем реет над холмом близ Аква Сулис, и поворотили все свое громадное воинство на юг. А Ланселоту приказано спешить на подмогу.

— О Кулухе вести есть? — спросил я Борса.

— Он где-то там, — туманно пояснил Борс, махнув рукою в южном направлении. — Мы его так и не нашли.

Внезапно он ощутимо напрягся. Я обернулся: за нами наблюдала Гвиневера. Она избавилась от своих тюремных обносков и теперь щеголяла в кожаной куртке, шерстяных штанах и высоких сапогах — в мужской одежде вроде той, что некогда носила на охоте. Позже я узнал, что платьем этим она разжилась в Аква Сулис, и хотя качество было не ахти, каким-то непостижимым образом Гвиневера умудрилась придать ему элегантности. На шее у нее сверкало саксонское золото, за спиной висел колчан со стрелами, у пояса — короткий нож, а в руке она сжимала охотничий лук.

— Лорд Борс, — холодно поприветствовала она защитника своего бывшего любовника.

— Госпожа. — Борс вскочил на ноги и неуклюже поклонился.

Гвиневера окинула взглядом щит с Ланселотовым гербом и скептически изогнула бровь.

— Тебе он, вижу, тоже прискучил?

— Я бритт, госпожа, — чопорно отозвался Борс.

— Бритт, и притом отважный, — тепло заверила Гвиневера. — Думается, нам очень повезло, что ты с нами. — Слова она нашла ровно те, что надо: Борс, изрядно смущенный встречей, внезапно расплылся в застенчивой улыбке. Он пробормотал, что-де счастлив ее видеть, однако ж по части комплиментов Борс был не силен — бедняга аж краской залился.

— Надо полагать, твой прежний господин ныне с саксами? — спросила Гвиневера.

— Да, госпожа.

— Тогда молю, чтобы он оказался в пределах досягаемости моего лука, — промолвила рыжеволосая красавица.

— Это навряд ли, госпожа, — отозвался Борс: он-то знал, сколь неохотно Ланселот подвергает себя опасности. — Зато в саксах у тебя нынче недостатка не будет. Стреляй — не хочу.

И Борс был прав, ибо внизу, под нами, там, где солнце выжигало последние клочья речного тумана, Кердик с Эллой, по-прежнему веря, что их главный враг угодил в западню на Минидд Баддоне, планировали сокрушительную атаку. Никаких тебе тонких маневров, никакого тебе захвата с флангов — нет, нас ожидал штурм простой и грубый, как удар молота, вверх по южному склону Минидд Баддона. Сотни воинов уже строились в боевой порядок, плотные ряды копий поблескивали в утреннем свете.

— Сколько их там? — спросила Гвиневера.

— Слишком много, госпожа, — удрученно заметил я.

— Половина их армии, — уточнил Борс и объяснил ей, что саксонские короли верят, будто на вершине холма заперты Артур и его храбрейшие воины.

— Выходит, Артур обвел-таки их вокруг пальца? — спросила Гвиневера. В голосе ее отчетливо прозвучала нота гордости.

— Не Артур, а мы, — хмуро буркнул я, указывая на знамя с медведем, подрагивающее на легком ветерке.

— Так что теперь придется нам их победить, — бодро отозвалась Гвиневера, хотя я понятия не имел как. Настолько беспомощным я не чувствовал себя с тех самых пор, как застрял на Инис Моне, осажденный людьми Диурнаха, но в ту мрачную ночь у меня был в союзниках Мерлин — и его магия вывела нас из западни. Теперь на магию рассчитывать не приходилось, и я ждал самого худшего.

Все утро я наблюдал, как саксонские воины строятся среди зеленой пшеницы, как их маги выплясывают вдоль боевых рядов, а вожди разглагольствуют перед копейщиками. Передний ряд саксонского строя держался неплохо: то были закаленные в боях воины, принесшие клятву своим лордам, но прочие собравшиеся, надо думать, были под стать нашему ополчению (по-саксонски — фирд ) и постоянно разбредались в разные стороны. Одни ушли к реке, другие вернулись в лагеря. Мы наблюдали за происходящим с вершины холма: ну ни дать ни взять пастухи сгоняют бесчисленное стадо — едва удавалось построить одну часть армии, как в другой воцарялся беспорядок, и все начиналось сначала. И все это время грохотали, не умолкая, саксонские барабаны. Барабаны эти представляли собою громадные полые бревна — по ним колотили деревянными дубинками, и зловещие ритмы смерти эхом прокатывались по лесистому склону в дальней части долины. Саксы, конечно же, глушили эль — набирались храбрости перед тем, как двинуться на наши копья. Кое-кто из моих людей прикладывался к меду. Я этого не поощрял, ну да запретить солдату пить — все равно что помешать собаке лаять; кроме того, очень многим было позарез необходимо пламя, что мед зажигает в брюхе, ибо они умели считать не хуже меня. Тысяча воинов пришла биться с жалкой горсткой из трехсот человек.