– Глубже! – приказал Григ. – Всем приготовиться к бою!

Дор посмотрел удивленно, но промолчал.

Истребители пласт за пластом выжигали горную породу, образуя котлован площадью в квадратные километры. И вдруг котлован обрушился. Изумленным Братьям предстало огромное подземное сооружение, заставленное всевозможной техникой. Оно кишело людьми. Наземные машины уже находились в движении. Воздушные готовились к взлету. И их были десятки тысяч!

– Не останавливаться! – крикнул Григ. – Огонь! Огонь! Огонь!

Их здесь не ждали. Во всяком случае, атака получилась столь стремительной, что противник не успел ничего сделать. Не один летательный аппарат русских так и не взлетел, взорванный или сожженный непрерывным огнем Братьев. Но все равно враг показал зубы – заработали зенитные комплексы наземной техники. Огонь распределился по всему объему – с земли до самых облаков. Некоторые машины Братьев запылали и рухнули вниз. Завязался бой.

Стихло все очень быстро – минут через пять лишь обожженные стены и проломленный у входа теряющийся в скалах транспортный туннель напоминали о недавнем существовании подземного ангара.

Дор смотрел на Грига с таким восторгом, словно лицезрел бога. Сам же Григ выглядел расстроенным.

– Сколько погибло наших? – спросил юноша.

Подсчет произвели быстро – не ответило около двухсот машин.

– Двести четырнадцать человек, – сказал Дор.

– А ведь они нас не ждали! Не успели поднять ни одного перехватчика! И только одна нора! Сколько еще таких нор по всей пограничной линии?!

– Будем искать?

– Нет, Дор. Я только проверил свою догадку. Подземные бункеры хорошо укреплены, между ними наверняка есть связь. Тревога обежала границу. Теперь нас повсюду ждет отпор. Возвращаемся! Нужно готовиться к обороне!

Григ возвращался в «Улей» в глубокой задумчивости. Подтвердились самые худшие его опасения – захват президентского кресла САДГ не спас положения, а только дал Братьям небольшую отсрочку. Юный Отец по-прежнему ощущал в себе силу, по-прежнему мог предсказать ближайшее будущее и по-прежнему знал, какой шаг принесет Братству пользу, а какой – вред. Но окончательного решения не находилось. Его словно и не существовало.

– Мы не сможем удержать границы, – сообщил Григ встретившему его в ангаре «Улья» Вику. – Нас мало. Люди заболевают, нужно время, чтобы поставить их на ноги, а армия врага множится. Запугать уничтожением заложников тоже не получится – боюсь, что Россия решилась объявить войну не только нам, но и всей Северной Азии, а мы еще и подкрепили ее в этом решении – теперь русским нет дела до чужих городов. Единственное спасение – немедленно выходить в космос! Делайте что угодно, но ускоряйте работу техников!

Линти не находила себе места.

Григ бросил ее во время приступа истерии, даже не обратив на состояние красавицы своего драгоценного внимания. За одно это преступление следовало наказать и его и всех его Братьев – самое малое – уничтожить весь этот треклятый «Улей»!

За Григом закрылись двери. За дверями – непроницаемые силовые поля. Охрану Григ снял – ни будь этого, альтинка точно сорвала бы злобу на доступных ее воле головорезах, караулящих выход. Теперь, насколько могло видеть второе телепатическое зрение девушки, в округе не оставалось ни единого мыслящего существа. Это было уже слишком! Получалось, ее просто замуровали в шикарных, но мертвых апартаментах! Оставили умирать здесь одну, без заботы, без внимания, даже без свидетелей, способных если не помочь, то, хотя бы, рассказать остальным, что и как здесь произошло!

Что именно произошло? Неважно! Что-то обязательно могло и должно было произойти! Что-то страшное! Линти вовсе не хотелось умирать, но хотелось сделать нечто такое, что заставило бы Грига пожалеть о своем невнимании – чем сильнее пожалеть, тем лучше. А ничто не казалось ей столь чудовищным, изощренным и трагическим, как собственная смерть. Никакое другое бедствие не выглядело для Линти, как достойнейшее наказание зарвавшемуся мальчишке. Но такое «наказание» требовало и некоторого труда от нее самой, причем при мыслях об этом «труде» альтинка бледнела и теряла весь свой воинственный пыл. Правда, всего лишь на несколько мгновений. Потому, что время шло, Григ не возвращался, а приступы бешенства нападали на нее снова и снова.

Осознав наконец, что умереть у нее не получится, тем более – что слишком большой казалась вероятность, что толстокожие Братья не появятся вовремя – ни, чтобы спасти умирающую в самую последнюю секунду, ни, чтобы рассказать Григу, как именно по его вине едва не погибло такое милое и чистое существо… Еще больше тревожило подозрение, что этот негодяй может вовсе и не расстроиться, а второй попытки воспитательного воздействия уже никогда и не состоится…

Все же, она должна была что-то натворить!

Голова шла кругом. Внутри все клокотало. Грудь вздымалась от глубокого дыхания. Голубые глаза блуждали от помешательства. Время шло, а ничего не происходило. Линти стала бродить по комнате, прыгать на кровати, разбрызгивать воду из бассейна – кровать не ломалась, бассейн казался бездонным.

В центре комнаты, на постаменте, сверкал золотом ритуальный тесак Первого Брата – это оружие было как раз тем, что искала Линти. Одна беда – альтинка так и не смогла сдвинуть его с места. Ни руками, ни повиснув всем телом, ни силой воли – для последнего требовалось сосредоточиться и успокоиться – само собой, требования нереальные.

Единственное, что оставалось натворить в шикарных покоях Грига, превратившихся для нее в тюремную камеру – это порвать тяжелые изумрудного цвета пологи, которые покрывали стены. И еще – разобраться с шитым золотом постельным бельем, покрывалами и подушками. Но и эта задача оказалась не из легких – материал не поддавался ни ногтям, ни зубам. Зато «с пользой» ушло какое-то время. Линти ободрала в кровь руки, сломала почти все ногти и только тогда огляделась – результат не доставил ей должной радости. Настоящую победу удалось одержать только над подушкой и то – наполнитель ее не крошился, не разлетался, не сыпался и потому никак не мог быть распространен по всему помещению. Все, что оставалось – плюхнуться в бассейн и из последних сил бить по воде ногами, в надежде, что брызги все же долетят до кровати, и, если и не вымажут ее, то уж точно намочат; а на мраморном полу к приходу Грига останутся большие и скользкие лужи.

В таком состоянии Линти застал человек, который неслышно приподнял полог закрывающего стены полотнища и скользнул из потайных дверей в покои юного Отца. Человек был высокого роста, хорошо сложен, на его обнаженных руках играли мускулы. Длинные черные волосы доставали до середины широкой спины. Лицо выглядело молодым, черты – правильными. Черные глаза блестели насмешкой и светились бездонной телепатической силой. Высокий лоб говорил о недюжинном уме. Несмотря на массивность, мужчина выглядел легким, благородным и каким-то холеным. Его кожа отливала голубым и была такой белой, словно никогда не видела солнечного света. Одет он был в длинный, до пола, черный халат с невероятно сложным шитым золотом разных цветов (от белого до багряного) гербом на спине. На руках не красовалось браслетов – ни платинового, ни стального – обязательных знаков отличия воинов «Улья» – человек либо не был членом Братства, либо выпадал за пределы его иерархической структуры.