Она слушала, замерев от изумления, – рыдания прекратились сами собой, оставив только всхлипывания. И не могла не спросить сиплым от прошедшего выплеска голосом:

– А зачем вы это говорили, лорд Макс?

– От злости, – глухо объяснил он. – Я поступил крайне неэтично.

Алина покраснела, вспомнив о том, как именно он поступил, поерзала у него на коленях и шмыгнула носом.

– Поэтому злился на себя, – продолжал он, – а выливал это на вас.

– Это не очень-то правильно, профессор, – отрешенно сказала Алина, прижавшись мокрой щекой к его груди. Было жарко и душно, а от Тротта пахло чистотой и дымом. – Вы же умный.

– И умные иногда бывают дураками, – профессор усмехнулся, мышцы под ее щекой вздрогнули. – Простите меня, Алина.

Ей стало неловко и радостно от этого разговора, и сердце заколотилось часто-часто. Пятая Рудлог отклонилась и внимательно посмотрела на собеседника. Инляндец тоже глядел на нее – очень серьезно.

– Хорошо, – торжественно и хрипло произнесла она и вытерла ладонью горячую мокрую щеку. – А вы больше не будете меня ругать?

– Наверняка буду, – губы его дрогнули.

– Ну, если за дело, то можно, – примирительно проговорила Алина и снова прижалась к его груди. – Просто… не обижайте меня больше, пожалуйста, лорд Макс, – пробормотала она, почти касаясь губами его кожи, и он вздрогнул. – Мне очень больно, когда вы меня обижаете.

– Простите. Я очень постараюсь, принцесса, – он погладил ее по голове, и от этого жеста словно спала с плеч душная тяжесть – Алина очнулась. Оглянулась, потерла глаза, потянула носом воздух: пахло вкусно, чем-то мясным. Мышцы расслабились, и холодный ком в груди растаял без следа. Перевела взгляд на плечи инляндца – они все были в следах от ее зубов, и ей стало так неудобно, что запылали щеки. А он еще и на коленях ее держит! Опять ведь будет считать ее ребенком!

– Ой, я правда как маленькая, – смущенно сказала она. – Я в детстве так к отцу на руки забиралась.

– К отцу, – глухо проговорил лорд Тротт.

– То есть не подумайте, что мне неприятно, – поспешно проговорила пятая Рудлог, почуяв что-то неладное в его голосе, и снова шмыгнула носом. Профессор пошевелился, аккуратно ссадил ее на кровать и поднялся.

– Вы, наверное, очень голодны.

– Да, – застенчиво призналась Алинка. Ей сразу стало прохладно.

– Сейчас, – он направился к печи. – Поедите – и в ванран.

– А потом? – поинтересовалась пятая Рудлог, жадно глядя, как он кладет в миску исходящее паром жаркое.

– Продолжим наш путь. Почти все припасы, одежду и сумки я приготовил, – Тротт поставил еду на стол, приглашающим жестом указал на тарелку. – Пожалуйста, ваше высочество.

Алина поднялась, невольно облизнувшись. Губы были очень соленые, да и щеки стягивало от недавних слез, а лицо пылало. Но есть хотелось безумно, и она торопливо перегнулась через стол, стараясь не задеть тарелку, подхватила сухарь, сунув его в зубы, и, выпрямившись, оглянулась на отошедшего к печи Тротта:

– Сейчас, я только умоюсь, профессор. Сейчас!

Инляндец смотрел в сторону – она еще успела удивиться, почему он так резко отвернулся, но голод не желал терпеть, и Алина, вгрызаясь в сухарь и почти давясь им, побежала на улицу. По пути она мазнула взглядом по смятой кровати – в голове вновь плеснули воспоминания, заставившие ее на мгновение нахмуриться и испытать неловкость оттого, как тесно она прижималась к Тротту, как близок он был с ней… Но слишком много в Алине было других эмоций, страхов и памяти о пережитом, чтобы она могла это обдумать. Слишком много – и она забыла об этом сразу, как отвела глаза.

Во дворе было очень жарко и тихо, на земле подсыхали лужи от прошедшей грозы. Колода с дождевой водой стояла у ванрана, из окошек которого тянуло дымком, и принцесса, направляясь к ней, посмотрела за частокол. Пустое, словно вымершее селение, безмолвные мокрые дома из папоротниковых бревен вдруг показались ей жутковатыми, и она заторопилась, пригибая голову от вновь нахлынувшего страха. А вдруг сейчас появятся преследователи? Несмотря на ощущаемую прохладу Источника?

Умывалась Алина дрожащими руками, очень быстро, – а когда повернулась, внутри нее, заставив судорожно вздохнуть, плеснули радость, смущение и облегчение. Лорд Тротт стоял на крыльце и ждал ее – он уже надел сорочку, и взгляд его был немного отстраненным. Понятно было, что он вышел присмотреть, чтобы с ней ничего не случилось, – и пятая Рудлог застыла, молча отряхивая с рук воду, разглядывая его, чувствуя, как становится совсем спокойно и хорошо, и повторяя привычные слова. Он ее не бросит. Не оставит одну. С ним не страшно.

Поблизости вдруг озадаченно закудахтала забытая кем-то курица. Принцесса встрепенулась, улыбнулась недоуменно поднявшему брови Тротту и поспешила в дом.

– Нужно выдвигаться как можно скорее, – говорил он, наполняя вторую миску, пока Алина усаживалась за стол. – Источник слабеет и отступает, граница уже близко. С такой скоростью дня через три поселение окажется вне защиты.

Принцесса вежливо подождала, пока он сядет напротив, и принялась есть. Жаркое, пусть из сушеного мяса и местной «картошки», казалось таким вкусным, горячим и пряным – даже какие-то травы профессор туда добавил, – что дыхание перехватывало от удовольствия и голода. Голова после слез побаливала и кружилась, но тяжесть в груди уходила, оставляя печаль и пустоту. Мысли от запаха и вкуса еды, от прошедшего кошмара и слез разбегались, и сосредоточиться на чем-то одном не получалось.

– Очень вкусно, лорд Макс, – похвалила она, вспомнив о манерах. – Вы очень хорошо готовите!

Он усмехнулся, потер бритый подбородок. Алинка задержала взгляд на его длинных пальцах, перевела взгляд на плечи, вспомнив, как она его кусала, и чуть покраснела. Выглядел профессор так невозмутимо и цивилизованно, будто только что вышел из своей лаборатории или лектория.

– Вам сейчас легко угодить, Алина. Но верю, что это вкуснее, чем сырой слизняк.

– Гораздо, – с жаром подтвердила принцесса, и лорд Макс улыбнулся – неуловимо, как обычно. Ей очень нравилось заставлять его улыбаться. – Мы снова пойдем… полетим тем же путем? – спросила она.

– Нет, – инляндец встал из-за стола, – теперь нет смысла рисковать. Хотите добавки?

– Да я сама положу, – с неловкостью сказала Алина, но он уже взял ее тарелку, продолжая объяснять:

– Полетим через горы. Вы, конечно, еще неопытны, на высоких местах будет опасно и часто придется делать остановки, но дня за четыре, максимум за неделю мы должны добраться к долине.

– Так быстро, – пробормотала принцесса тихо, чувствуя, как снова сжимается сердце. – Получается, будь у меня перья, нам не пришлось бы делать такой долгий крюк. И наш отряд бы не погиб. Из-за меня…

– Но у вас не было перьев, – ровно напомнил Тротт и поставил перед ней миску. – И я не способен был лететь. На руках вас тоже не унести далеко, тем более в условиях гор. И чтобы вы дальше не придумали, что мы могли бы и по морю пройти к долине, – на открытом пространстве нас наверняка бы увидели ловчие на раньярах. Поэтому нам ничего не оставалось кроме как попытаться обойти горы по лесам.