работе продолжался пятнадцать минут секунда в секунду. Или что мы провели на той вечеринке, куда пошли вечером, ровно пятьдесят семь минут.

Я уверена, что ошиблась в своих вычислениях на несколько минут туда-сюда, но по большей части все равно могу отчитаться за все, что происходило в тот день. Даже о том, что я хотела бы позабыть.

Парень, с которым ты вместе учился, устраивал вечеринку, а ты жил с ним в одной комнате в первый год обучения и сказал, что должен заглянуть к нему. Мне было грустно из-за того, что надо идти на эту вечеринку, но задним числом я была рада, что ты повидал в тот вечер многих своих друзей. Я знаю, что после твоей смерти это, наверное, было для них важно.

Но даже притом что тебе нужно было там появиться, они уже перестали быть твоей компанией, и я знала, что тебе не хотелось туда. Ты уже прошел стадию вечеринок и больше заботился о других, более важных моментах жизни. Ты только начал учиться в аспирантуре и проводил все свое время либо в занятиях, либо со мной.

Я знала, что мы пробудем там недолго, так что нашла стул в уголке гостиной и присела, пока ты обходил всех знакомых. Не знаю, знал ли ты об этом, но я наблюдала за тобой все пятьдесят семь минут, что мы там были. Ты был таким привлекательным. Когда люди смотрели на тебя, у них загорались глаза. Вокруг тебя собирались толпы, а когда ты видел кого-то, с кем еще не поздоровался, то шел к нему, и он начинал чувствовать себя самым главным персонажем этой вечеринки.

Я не знаю, тренировался ли ты специально так себя вести, но мне казалось, ты даже не знаешь, что у тебя есть такая сила. Сила давать людям почувствовать себя важными и желанными.

Примерно на пятьдесят седьмой минуте нашего пребывания там ты заметил, что я сижу в углу и улыбаюсь тебе. Ты подошел ко мне, забыв обо всех, кто тебя окружал, и я внезапно ощутила себя в центре твоего внимания.

Ты смотрел только на меня, и я знала, что важна тебе. Я была важной. Ты сел на стул рядом со мной, поцеловал меня в шею и прошептал на ухо:

– Прости, что я бросил тебя одну.

Но ты не бросал меня. Я все это время была с тобой.

– Хочешь уйти? – спросил ты.

– Если тебе весело, то нет.

– А тебе весело? – спросил ты.

Я пожала плечами. Я могла придумать множество других дел, повеселее этой вечеринки. По твоей улыбке я поняла, что ты думаешь точно так же.

– Хочешь поехать на озеро?

Я кивнула, потому что это три мои любимые вещи. Это озеро. Твоя машина. И ты.

Ты стянул упаковку пива, мы ускользнули оттуда, и ты поехал на озеро.

У нас было там любимое место, где мы иногда проводили вечер, в конце старой боковой дороги. Ты говорил, что знаешь о нем, потому что иногда ночевал там с друзьями в палатке. Это было недалеко от места, где я жила со своими соседками, так что иногда ты появлялся в моей квартире посреди ночи, и мы шли туда, и занимались сексом на мостках, или в воде, или в твоей машине. А иногда оставались там и встречали рассвет.

В тот конкретный вечер у нас было пиво, которое ты взял с вечеринки, и какие-то остатки чипсов в пакетиках, которые на прошлой неделе ты взял у своего приятеля. Мы включили музыку и валяли дурака, плескались в воде. Мы даже не занимались в тот вечер сексом. Иногда мы просто обнимались, и это ужасно нравилось мне в тебе, потому что я всегда ненавидела в отношениях именно то, что когда начинается секс, то все обнимашки сразу прекращаются.

Но с тобой обнимашки были такими же прекрасными, как и секс.

Ты целовал меня в воде так, словно это наш последний поцелуй. Я потом думала, не было ли у тебя своего рода предчувствия или страха, и поэтому ты целовал меня именно так. А может, мне просто так запомнилось, потому что это и был наш последний поцелуй.

Мы вылезли из воды и лежали голыми на мостках в лунном свете, а мир кружился у нас над головой.

– Хочу котлету, – сказал ты.

Я засмеялась такому неожиданному желанию.

– Котлету?

Ты усмехнулся и сказал:

– Ну да. Разве это не здорово? Котлету с картофельным пюре. – Ты сел на досках и протянул мне мою сухую майку. – Поехали поужинаем.

Ты выпил больше, чем я, и попросил меня сесть за руль. Мы обычно не ездили на машине пьяными, но, думаю, в ту ночь мы казались себе неуязвимыми. Мы были молоды и влюблены, и, конечно же, никто не может умереть, когда он так счастлив.

Но мы выпили пива, так что наши решения в тот вечер были немного неадекватными, и, как бы там ни было, ты попросил меня сесть за руль. И, как бы там ни было, я не сказала тебе, что так делать нельзя.

Я села в эту машину, хотя знала, что едва не упала, поскользнувшись на гравии, когда открывала ее. Но я села за руль, хотя мне пришлось моргать изо всех сил, чтобы убедиться, что я включила нужную передачу, а не задний ход. И я все же повезла нас от озера, хотя была слишком пьяной, чтобы вспомнить, как же выключить или хотя бы приглушить музыку. И она орала так громко, что у меня болели уши.

Мы даже не успели особо далеко отъехать, когда все это случилось. Ты знал дорогу лучше меня. Там был гравий, а я ехала слишком быстро, и я не знала, что этот поворот такой резкий.

Ты сказал:

– Притормози, – но сказал очень громко, почти крикнул, я напугалась и ударила по тормозам. Теперь я знаю, что резкое торможение на гравийной дороге может привести к полной потере контроля над управлением, особенно если ты пьян. Я вывернула руль направо, но машину продолжало нести влево, как будто она скользила по льду.

Очень многим в авариях везет, и они не помнят никаких подробностей. Они могут вспомнить то, что случилось прямо перед аварией и после нее, но со временем я сумела вспомнить каждую секунду той ночи, они все вернулись ко мне, хотела я этого или нет.

Верх твоего кабриолета был опущен, и когда машина слетела в кювет и ее завертело, все, что, как я могла