– А мы можем по дороге купить мороженое? – спросила она.

Я кивнул.

– А карточка у тебя с собой? – поддразнила она меня.

– Я никогда не выхожу без нее из дому.

Она рассмеялась, взяла свою сумку и погладила Иви на прощание.

Спустившись вниз, мы с Кенной сложили стол и стулья и загрузили их в кузов грузовика. Вышло очень удачно, потому что я все равно собирался как-нибудь перевезти в новый дом какой-нибудь из столов.

Я как раз нес к машине последние стулья, когда откуда-то появилась Леди Диана. Она встала между нами с Кенной и грузовиком.

– Ты что, уезжаешь с Дебилом? – спросила она у Кенны.

– Можешь перестать называть его дебилом. Его зовут Леджер.

Леди Диана оглядела меня с ног до головы и пробормотала «Дебжер».

Кенна, делая вид, что не слышит, сказала:

– До завтра, увидимся на работе.

Когда мы сели в машину, я рассмеялся.

– Дебжер. Довольно умно.

Пристегивая ремень, Кенна сказала:

– Ну да, она умная и злопамятная. Опасное сочетание.

Я сдал назад, думая, не пора ли отдать ей другой подарок, который я приготовил для нее. Сейчас, когда мы сидели вдвоем в кабине, это выглядело как-то более неловко, чем когда я это придумал. А то, что я провел за этим столько времени с утра, только добавляло неловкости, так что мы отъехали от ее дома уже на пару километров, когда я наконец набрался храбрости и сказал:

– Я кое-что для тебя сделал.

Остановившись на следующем светофоре, я переслал ей ссылку. Ее телефон пискнул, она открыла ссылку и несколько секунд молча смотрела на экран.

– Что это? Плейлист?

– Ага. Я сделал его этим утром. Тут примерно двадцать песен, которые не имеют ни малейшего отношения к тому, что может напомнить тебе о чем-нибудь грустном.

Глядя на экран телефона, она перелистывала песни. Я ждал от нее какой-нибудь реакции, но ее лицо ничего не выражало. Она отвернулась к окну и прикрыла рот рукой, словно скрывая смешок. Я продолжал поглядывать на нее, но наконец уже больше не вытерпел.

– Ты смеешься? Это глупо, да?

Она повернулась ко мне, улыбаясь, но в ее глазах, кажется, сверкали слезы.

– Это совсем не глупо.

Протянувшись через сиденье, она взяла меня за руку и снова отвернулась к окну. Я километров пять старался подавить улыбку. Но потом, на шестом километре, я уже пытался не хмуриться, потому что такая мелочь, как плейлист, не должна вызывать у нее слезы.

Ее одиночество начинало мучить меня. Я хотел видеть ее счастливой. Я хотел умудриться сказать Грейс и Патрику все нужные слова о том, почему они должны дать ей шанс. Но то, что я до сих пор так и не знал ее со Скотти истории, оставалось одной из причин, по которой я боялся не достичь результата, которого мы оба с ней желали.

Всякий раз, когда мы разговаривали, у меня на кончике языка висели эти вопросы. «Что произошло? Почему ты оставила его?» Но то момент оказывался неподходящим, то, даже если момент позволял, эмоции зашкаливали. Я хотел спросить об этом прошлой ночью, когда задавал все остальные вопросы, но так и не смог. А иногда она казалась слишком грустной, чтобы заставлять ее говорить о вещах, способных еще сильнее огорчить ее.

Но мне важно это знать. Я понимал, что не могу всецело защищать ее или бороться вслепую за ее право присутствия в жизни Диэм, пока точно не узнаю, что и почему произошло той ночью.

– Кенна? – Мы одновременно повернулись друг к другу. – Мне нужно знать, что произошло той ночью.

Казалось, воздух вокруг стал тяжелым, и даже вдыхать его стало трудно.

Думаю, от моего вопроса ей тоже стало тяжело дышать. Она сделала глубокий вдох и выпустила мою руку. Сжала и разжала пальцы и схватилась за бедра.

– Ты говорила, что написала об этом. Прочтешь мне?

Похоже, она переполнилась чем-то, похожим на ужас, словно она боится возвращаться в ту ночь. Или боится взять меня туда с собой. Я не винил ее, мне и самому было нехорошо от своего вопроса, но я хотел это знать.

Я должен это знать.

Если я собираюсь упасть на колени перед Грейс и Патриком, умоляя их дать ей шанс, я должен знать все о том человеке, ради которого это делаю, за которого борюсь. Даже если сейчас она не может сказать ничего, что изменило бы мое мнение о ней. Я знаю, что она хороший человек. Хороший человек, которому выпала одна плохая ночь. Это случается даже с лучшими из нас. И с худшими тоже. Со всеми. Просто одним везет больше, чем другим, и наши плохие моменты не имеют таких тяжелых последствий.

Я крепче сжал руль, и сказал:

– Ну пожалуйста. Мне надо это знать, Кенна.

Какое-то время прошло в полной тишине, но потом она взяла телефон. Прокашлялась. Я закрыл свое приоткрытое окно, чтобы в машине стало потише.

Кенна выглядела очень взволнованной. Прежде, чем она начала читать, я протянул руку и убрал ей за ухо прядь волос, чтобы выразить свою солидарность… ну или не знаю, что-то такое. Мне просто хотелось коснуться ее, дать ей понять, что я ее не осуждаю.

Я просто должен был знать, что там случилось. Вот и все.

33

Кенна

Дорогой Скотти.

Не знаю, говорила ли я тебе об этом, но твоя машина была для меня самым любимым местом на свете.

Это единственное место, где мы были по-настоящему одни. Я так ждала тех дней, когда наши расписания совпадали и ты забирал меня с работы. Я садилась в твою машину, и это было такое же чувство, как если бы я вернулась в уютный дом. У тебя всегда была газировка для меня, а в те дни, когда ты знал, что я не успела поесть, ты заказывал мне картошку из «Макдоналдса» в стаканчике, потому что знал, что это мои любимые чипсы.

Ты был таким милым. Ты всегда делал для меня все эти милые вещи. Крошечные жесты тут и там, на которые большинство людей даже не обращают внимания. Ты был лучше, чем я того заслуживала, хотя ты бы с этим не согласился.

Я столько раз перебирала в голове день, когда ты умер, однажды я даже расписала весь этот день до каждой секунды. Большая часть, конечно, получилась приблизительной. Я не знаю, действительно ли я чистила зубы в тот день ровно полторы минуты. Или что мой перерыв на