свободу, если они вкусят его. Священник Сапсал ответил: «Мы скорее согласимся, чтобы Афарид распял нас, чем вкусим оскверненное бесами мясо». Святой Савва спросил: «Кто прислал это мясо?». «Владыка Афарид», — ответил слуга. «Есть только один Владыка — Бог, Который на Небесах», — произнес мученик. В ярости один из слуг сильно ударил святого Савву копьем в грудь (вариант: пустил в него стрелу). Все думали, что мученик умрет, но святой не чувствовал никакой боли и сказал ударившему его готу: «Твой удар был для меня не сильнее того, как если бы ты меня ударил мягкой шерстью». Афарид велел предать святого Савву смерти. Священника Сапсала оставили связанным, а святого Савву повели к реке, чтоб утопить его. По дороге святой радостно благодарил Бога за то, что Он сподобил его пострадать за исповедание Его святого Имени. Слуги тем временем рассуждали между собой: «Почему бы нам не отпустить этого неповинного ни в чем человека? Афарид не узнает о том, что мы отпустили его». Святой Савва услышал их и воскликнул: «Исполняйте приказанное вам! Я вижу Ангелов, пришедших со славою взять мою душу!» Мученика бросили в реку, привязав к шее его большой обрубок дерева. Святой Савва пострадал 12 апреля 372 г., в возрасте тридцати восьми лет. Палачи извлекли тело мученика и бросили на берег, но христиане скрыли его. Позднее «один из скифских (надеюсь, уважаемый читатель не забыл о склонности античных авторов к сознательной архаизации?) вождей», христианин Юний Соран (Саран, Иоссаран), перенес мощи святого мученика Саввы в Каппадокию, где они были приняты с честью его родственником, святителем Василием Великим.

Последнее обстоятельство представляется весьма примечательным. Коль скоро готский мученик состоял в родстве с каппадокийским святителем, он, возможно, как и сам Вульфила, происходил от «спецпереселенцев» из Каппадокии. И, не исключено, был христианином с рождения, или, по крайней мере, с раннего детства, а не был окрещен епископом Вульфилой «со товарищи». Не зря в житии особо подчеркивается, что Савва был христианином с детства.

Савва Готский был бескомпромиссным ревнителем Христовой веры, чье неукротимое, пламенное желание пострадать, во что бы то ни стало, за Христа внушало опасения за свою судьбу даже тайным сторонникам и помощникам христиан (не зря односельчане прогнали его, хотя потом попросили вернуться). Вокруг готов, не скрывавших своего христианства, явно существовал круг лиц, сочувствующих им (вспомним женщину, не побоявшуюся отвязать святого, или мучителей, тщетно пытавшихся отпустить его на волю). Добровольная помощь со стороны благочестивой женщины и даже со стороны палачей… Спасение мощей святого Юнием Сораном — наместником римской Скифии… Все это говорит о широком распространении христианства в данной части Европы. Возможно, только правящая готская верхушка и окружение самого Атанариха (греч. «мегистаны») оставались все еще полностью и непримиримо враждебными новому для них христианскому вероучению. Об Афариде, главном гонителе Сапсала-Сансала и Саввы, в начале жития святого говорится, что он был сыном готского князя Ротестра. То же самое имя приводится как имя отца царя или судьи-«юдекса» готов Атанариха (хотя иные и считают последнего сыном Аориха). Так что Афарид и Атанарих могли быть, по меньшей мере, сводными (единокровными) братьями.

Атанарих, вероятно, бывший инициатором и главной движущей силой гонений на подвластных ему готских христиан (хотя и осуществляемых непосредственно его близким родственником, с согласия совета готской знати), называл себя «юдексом», т. е. «судьей», конечно, не из-за своей роли судьи жертв этих гонений. Когда произносишь вслух готский эквивалент слова «царь» — «тиуданс», не можешь отделаться от мысли, что он мог восприниматься римским ухом как сходное по звучанию с латинским словом «юдекс». И римляне переводили его как «судья» по чистому недоразумению, в силу созвучия. Если это так, то Атанарих запрещал римлянам именовать себя не «царем» как таковым, а римской формой этого титула — «рекс», противопоставляя ей его готскую форму — «тиуданс». Ибо явно испытывал непреодолимое отвращение ко всему римскому, которое был вынужден преодолеть в себе к концу жизни. Когда гунны «прищемили ему хвост», и ревнителю готского «родноверия» пришлось спасаться «под крылышком» у ненавистных римлян. Невзирая на свою «ганнибалову клятву» никогда не ступать на римскую землю. Как уже говорилось выше, он и христиан-то преследовал, в первую очередь, потому, что подозревал в них тайных римских приспешников. Возможно, потакая в этом антиримским настроениям, чрезвычайно сильным чреди части вестготов (особенно знатных).

В то же время факт принятия христианства многими (судя по всему) представителями знатных готских кланов (а не только готского простонародья) заставляет задуматься о причинах успешности именно проповеди «Волчонка» среди готов.

Первым важнейшим событием в жизни Вульфилы было, несомненно, его рукоположение в епископы, связанное с руководством христианизацией его родного готского племени. Тогда он был еще молод, и величие поставленной перед ним задачи, несомненно, смущало, если не пугало будущего Крестителя «всея Готии». Четверть века спустя его паства, чьим верховным пастырем он стал и которую был, как новый Моисей, обязан вести по жизни, вопреки всем трудностям своего времени, именно вследствие ее обращения Вульфилой в христианство, подверглась великому испытанию — гонениям на христиан. От которых готам, уверовавшим во Фрауйю-Христа, пришлось спасаться «за бугром», у римлян.

На основе упомянутого выше жития священномученика Саввы и других готских исповедников (например, священномученика Никиты) можно очертить временные рамки этих гонений периодом 372–374 гг. Значит, исход Вульфилы со своим племенем (или с христианами своего племени) на земли христианской Римской «мировой» державы произошел в конце данного периода. В кратком, но содержащем ценные биографические подробности латинском сочинении арианина Авксентия, епископа Мопсуестийского, говорится, что за Вульфилой последовали «готи минорес», т. е. «малые готы». Видимо, это было многочисленное (вопреки своему названию), но не слишком сильное и влиятельное племя, которому было особенно нечего терять в родимой «Готии». И которое поэтому с благодарностью приняло предложение римских имперских властей поселиться на отведенных ему территориях Фракии, в предгорьях Гема. В долинах, расположенных в районе нынешнего румынско-болгарского приграничья. Там «малые готы» вполне освоились и продержались, по крайней мере, до IX в… продолжая говорить на своем «тевтонском (германском) языке» — «лингва теодиска» (если верить автору того времени Валлафриду Страбону, бенедиктинскому аббату Рейхенау). Некоторые источники, относящие исход из «Готтиуды» целого народа к более раннему времени, а именно — к пятидесятым гг. IV в., вступают в определенное противоречие с данными точно датированных многочисленных житий святых, посвященных эпохе гонений. Ибо если великий исход готских христиан во главе с епископом Вульфилой — «новым Моисеем» — произошел еще в 355 г., сразу после прихода Атанариха к власти, то этому «тиудансу» было бы просто некого преследовать в «Готтиуде» за