* * *

Даже если нам и удастся полностью искоренить желтолихорадочных комаров, от вируса японского энцефалита нам никак не избавиться, так как он передается многими видами комаров. Этот патоген ведет свое происхождение из Африки, однако он окончательно сбежал оттуда. И в Юго-Восточной Азии, Китае и Индии ему понравилось гораздо больше, так как условия для распространения оказались лучше. Для размножения ему требуется большое количество комаров (желательно типа настоящий комар, или Culex), поросят, кур и людей. Так что инфекции лучше всего распространяются в многочисленных азиатских деревеньках. Вирус японского энцефалита заражает кровососущих насекомых, которые затем кусают птиц, лошадей, поросят, рептилий и людей, если они попадаются на пути. Попадая в кровь жертвы, вирус переносится в лимфоузлы, размножается там, вместе с биологическими жидкостями распространяется по всему телу и оказывается в мозге.

Этот возбудитель один из страшнейших из группы флавивирусов, передаваемых комарами, – ежегодно он вызывает энцефалит примерно у 50 тысяч человек, 25 % заражений заканчиваются летальным исходом. Справедливости ради следует отметить, что подавляющее большинство заражений вирусом японского энцефалита (около 90 %) проходит бессимптомно, воспаление мозга развивается у больных относительно редко.

К симптомам заболевания относятся: повышение температуры тела, головная боль, кашель, тошнота, рвота, диарея и ощущение скованности тела. У некоторых больных развивается локальное поражение мозга: внезапный односторонний паралич, судороги и даже кома. Типичный пациент с японским энцефалитом напоминает человека, страдающего от болезни Паркинсона, – то же безучастное, лишенное мимики выражение лица, которое приобретает сходство с маской, широко раскрытые неморгающие глаза, тремор и скованность конечностей. Зачастую пациент, переболевший тяжелой формой заболевания, оказывается частично парализованным на всю оставшуюся жизнь. Однако последствия могут быть и не столь значительными, а потому менее заметными. Например, плохая обучаемость и изменения в поведении, что нередко интерпретируется как ментальное расстройство. Ярко выраженная симптоматика в наибольшей степени свойственна маленьким детям – возможно, потому что многие взрослые в эндемических районах обладают антителами после предыдущих вспышек заболевания или были своевременно вакцинированы.

Болезнь не имеет специфического лечения. Однако существует прекрасная профилактическая вакцина против вируса (Иксиаро, Ixiaro), рекомендованная для взрослых и детей от двух лет. Первичная иммунизация проводится в два приема с промежутком в четыре недели (возможно сократить интервал до семи дней, если не получается уложиться в срок). Она действует в течение одного года. Последующая бустерная доза[30] защищает в течение десяти лет. До разработки и одобрения Ixiaro существовала другая вакцина, которую выращивали на клетках мозга мышей, однако у нее имелось много побочных эффектов. К счастью, от нее отказались.

Риск заразиться японским энцефалитом высок во время поездок в сельскую местность в Юго-Восточной Азии. Особенно если вы находитесь в районах с большой популяцией комаров более двух недель. Например, если вы отправились в поход и разбили палатку неподалеку от рисовых полей в деревне с многочисленными курами и поросятами. Кроме того, следует помнить о сезонных колебаниях активности патогена в регионах, где распространен вирус. Так, наиболее высок риск инфицирования с мая по октябрь в Таиланде, Лаосе, Камбодже, Вьетнаме и Пакистане. А вот в Южной Индии и на Шри-Ланке вирус одинаково активен круглый год. Однако следует учесть, что это всего лишь «правило большого пальца», самые грубые рекомендации, когда следует сделать прививку.

Я помню случай, когда датский турист за десять дней отдыха исключительно в туристических зонах на Бали заразился вирусом японского энцефалита. Казалось бы, ему-то уж точно вакцина была не нужна. Но так уж обстоят дела в биологии и вирусологии – исключения тут на каждом шагу.

* * *

Бывают и счастливые исключения. Одним из них является то, что нам удается (по крайней мере пока) устоять против африканского вируса Усуту. А вот черному дрозду повезло меньше.

– Это было жутко. Андерс, ну ты только представь себе, а!

Мой коллега, вирусолог Мартин Пфеффер из Австрии, явно был потрясен до глубины души. После насыщенной встречи нашего международного клуба «Лабораторная сеть по исследованию новых вирусных заболеваний», множества докладов и оживленных дискуссий о новом африканском возбудителе, внезапно попавшем в Европу, мы сидели в одном из баров Хельсинки. Это было в 2003 году.

– Знаешь, как уютно и отрадно бывает, когда услышишь свист дроздов где-нибудь неподалеку! – не унимался он. – Это ведь типичный звук этого сезона, и он помогает во всей полноте прочувствовать лето! Наверное, и в Дании так же?

Я вспомнил, как еще совсем мальчишкой в Хусуме, бывало, ранним утром возвращался по проселочной дороге к себе домой после сырой прохладной ночи, останавливался у двери пекарни и грязными руками покупал еще теплые улитки с изюмом и рулет с глазурью. Действительно, всю дорогу меня сопровождал характерный свист черного дрозда. Как точно подметил мой коллега! Образ этого пернатого не раз возникал в культурном контексте: Beatles пели про «Черного дрозда», в проекте «Спроси у Оливии» кто-то однажды задал вопрос – почему эта птица всегда садится на самую верхушку дерева? В мультфильме «Братья Гавс» герои как-то придумали пароль «Черный дрозд согласен».

Я кивнул.

Мартин Пфеффер принялся рассказывать:

– В один прекрасный день я заметил, что привычной песни дроздов не слышно. И не только там, где я живу, но на огромной территории в Австрии. Воцарилась гробовая тишина, повсюду на земле валялись мертвые птичьи тушки. Особи, которые не погибли, сидели, никак не реагируя на мое приближение. Больные, взъерошенные. Больше никакие птицы и звери не пострадали – только черные дрозды. Жуткая история.

Он отхлебнул пива, видимо, чтобы немного успокоиться, а затем чуть ли не залпом опустошил всю литровую кружку.

– Мы обнаружили у них вирус Усуту, – смиренно добавил он.

– Усуту?

Этот возбудитель впервые был выделен в 1959 году в Южной Африке у реки Усуту между провинцией Квазулу-Натал и Свазилендом и южным Мозамбиком у комаров вида Culex neavei. Именно они переносят патоген внутри птичьей популяции. Его размножение, как и японского энцефалита и вируса Западного Нила, происходит в организме у птиц. Первоначально он был обнаружен в Африке у трех видов пернатых, не относящихся к перелетным, поэтому ранее считалось, что в Европу вирус попал каким-то иным путем. Впоследствии оказалось, что поиски были недостаточно тщательными, так как патоген выявили и у перелетных видов. Вероятно, вирус Усуту мутировал в Европе и приобрел другие характеристики, в том числе способность распространяться с помощью других видов комаров и птиц. Я выразил удивление – как это Мартину Пфефферу удалось заметить, что черные дрозды смолкли, ведь вокруг осталось множество других звуков?