Отдохнув месяц, мы начали работу над новым альбомом, Hammered. Фил и Микки прилетели в Лос-Анджелес 10 сентября 2001 года – лучшего времени для перелета нельзя было и придумать, учитывая то, что случилось на следующий день! Конечно, парни были в безопасности – они летели из Англии в Лос-Анджелес без пересадок, – но кто знает, когда бы они добрались до города?

Полагаю, мне следует высказаться насчет этих терактов. Не думаю, что это популярная точка зрения, но на них надо смотреть в определенном контексте. Это действительно была ужасная трагедия, но то, что случилось в Нью-Йорке и Вашингтоне, англичане и американцы устраивали в Берлине во время Второй мировой войны каждый день в течение трех лет – а немцы устраивали то же самое в Англии. Это пережили все города в Германии и многие города во Франции и Польше. Но американцы обычно об этом не думают. Для них Америкой все начинается и заканчивается. В Америке такое произошло впервые, так что в их несколько чрезмерной реакции нет ничего удивительного. Давайте не будем поддаваться панике – такое можно пережить. Все можно пережить.

Но вернемся к Hammered. Мы записали его в Голливуд-Хиллс, в доме у Чака Рида (раньше он занимался рэпом – думаю, эту травму он еще не пережил!), а продюсером был Том Паннунцио. Альбом вышел в апреле 2002 года. За месяц он разошелся большим тиражом, чем два предыдущих диска вместе взятые, и тур начался прекрасно. Мы сейчас зарабатываем больше денег, мы играем в более вместительных залах, так что дела у нас обстоят замечательно.

Последние несколько лет были удачными и для меня, и для Motörhead. Вы, наверное, ждете, что я сейчас скажу что-нибудь вроде «в общем, мне не на что жаловаться», но вы теперь уже должны бы знать меня получше! Всегда найдется что-нибудь, что меня гложет. Если вы дочитали книгу до этого места, вы могли заметить, что за последние лет двадцать пять Motörhead записали довольно много альбомов. И вот меня всегда ставят в тупик люди, которые по какой-то одному Богу ведомой причине считают, что наша карьера закончилась на Ace of Spades. С тех пор как я поселился в Америке, мы записали свои лучшие альбомы. Они далеко превосходят те альбомы, которые все помнят. Я включал наши последние записи самым разным людям, и все они были просто потрясены. Но большинство людей, видимо, стали глухи – к нам – в 79-м или 80-м году. «Йоу, чувак, Ace of Spades» – это обращение меня просто преследует. Иногда я могу по-настоящему разозлиться. Было бы мило для разнообразия услышать: «У вас выходило что-нибудь в последнее время? Я хотел бы это послушать». Это было бы гораздо лучше. Но нет, люди подходят ко мне и говорят: «Вы были такие классные!» Я говорю: «Да? Если мы были такие классные, почему ты перестал слушать нас после 1980 года?» И вот чего я совсем не понимаю – их обычный ответ: «А, ну я женился». Люди странные существа.

Если ты думаешь, что стал стар для рок-н-ролла, то так оно и есть. Это случается даже с музыкантами – ты видишь их на сцене, они отлично звучат и все такое, но ты не можешь отделаться от впечатления, что они все время посматривают на часы. «Долго еще играть? Я уже хочу домой, к жене и пуделю». Рок-н-ролл дело молодых, потому что… потому что, очевидно, молодые люди его придумали. А потом они состарились и стали иначе относиться к жизни – захотели, чтобы обыватели их приняли. Сам я лишен таких проблем, потому что я точно знаю: обыватели меня не примут, даже обыватели в рок-н-ролльной среде! Я с самого начала был аутсайдером. Но меня это не беспокоит – кто-то же должен быть аутсайдером.

Как я уже говорил, мы делали лучшие альбомы в своей карьере, но их, кажется, никто не слышал. Я все жду, когда нас откроют заново, но этого еще не случилось. Но пока я способен записывать пластинки и ездить в туры, я могу продолжать стоять на своем. Меня не огорчает, что мы не суперуспешны: в конце концов, я уже это испытал. Иногда меня спрашивают: «Что вы думаете о группах, которые вдохновлялись вами, а теперь имеют больше успеха, чем вы?» Дело не в том, что они добиваются большего успеха, чем мы: дело в том, что они просто добиваются успеха, – а вдохновение ты черпаешь из всего, что слышишь. Это все не важно. Просто ребята собирают группы и добиваются успеха, и так было всегда. У меня с этим нет никаких проблем. И очень хорошо, что они вдохновляются нами: значит, мы не зря работали!

Что меня очень радует, я жил в шестидесятые. Кто тогда не жил, не знает, что именно он пропустил. Мы создали некое новое сознание, некий новый способ жизни, и это было круто – СПИДа тогда не было, люди гораздо реже умирали из-за наркотиков, и это действительно было время свободы и перемен. Какой-то бунт я видел только в пятидесятые, шестидесятые и в начале семидесятых. А потом – там не о чем говорить. Сегодня молодые люди относятся к жизни скорее как наши родители, с которыми мы пытались бороться! Их собственные дети, наверное, будут какими-то гребаными фриками. Наше поколение вырастило риэлторов и гребаных бухгалтеров. Бог его знает, как нам это удалось. Думаю, все дело в том, что чаще всего люди сдаются. Как я упоминал выше, очень многие говорят: «Раньше я слушал Motörhead», как бы подразумевая, что, повзрослев, ты больше не можешь этого делать. Что ж, чуваки, я рад, что они мне это говорят: я не хочу, чтобы меня слушали взрослые. Взрослые это те самые люди, которые все портят. С тех пор, как мне исполнилось двадцать пять, я никак не изменился, разве что стал умнее и мудрее, и, конечно же, то, что происходит с тобой в жизни, тоже меняет тебя. Но я никогда, в общем, и не думал, что стал старше. Просто мои двадцать пять лет все никак не кончатся! Не могу представить себе, что мне пятьдесят. Если бы я облысел или еще что-нибудь в этом роде, тогда бы я, наверное, поверил, но я не облысел.

Пару лет назад я потерял отца – проклятая рассеянность! Я, собственно, потерял их обоих – и биологического отца, и отчима. Сперва умер один, а через семь месяцев другой. Это было внезапно. Как будто они сговорились, просто чтобы позлить нас! Мой отчим, спасший нашу семью от всего того бардака, который оставил за собой мой родной отец, не оставил мне ничего кроме долгов, зато мой родной отец оставил мне денег – вот и думай. Но вообще они мне оба не нравились, а мой родной отец всегда останется для меня мудаком: он бросил молодую девушку с ребенком на руках, и ведь ее мать тоже жила с нами! Нахер это дерьмо – что, дескать, нельзя плохо отзываться о мертвых! Люди не становятся лучше, когда умирают; о мертвых просто говорят так, как будто они стали лучше. Но это не правда! Мудаки остаются мудаками – просто теперь они мертвые мудаки!

Ну а я очень даже жив, и это совершенно точно не последнее, что вы от меня услышите!

Ну, что я вам говорил?

Приветствую вас – добро пожаловать на последние страницы этой книги. Я нарушил уже все сроки, так что буду краток (метр с кепкой).

Жизнь научила меня, что есть только два типа людей: те, которые за тебя, и те, которые против тебя. Научитесь их различать, потому что одних часто легко принять за других.

Еще мне кажется, что наш дивный новый мир становится все менее толерантным, одухотворенным и просвещенным, чем мир моей молодости; конечно, мы все подвержены синдрому «старого доброго времени», но это не тот случай… Унаследованная ненависть (т. е. ненависть, которую привили вам родители) это не только глупо, но и разрушительно – зачем делать ненависть своей единственной движущей силой?