Это было глупо, но Полина чувствовала, как у нее сжимается сердце. Ведь и правда Видок впутал их в аферу со шкатулкой обманом, но потом-то они так замечательно сработались! И особый агент нумер два успела на себе ощутить, что такое азарт, который испытывает хороший сыщик, преследуя преступника.

– Неужели ничего нельзя сделать? – по-детски умоляюще спросила Полина.

Видок испустил глубокий вздох.

– Если бы было возможно… – Он мрачно сжал губы. И вдруг с раздражением воскликнул: – Черт возьми, я и не думал, что мне окажется так тяжело! Вы молодцы, из вас вышли отличные напарники, и, если б я только мог… Но я не могу. – Старый сыщик развел руками с беспомощным видом.

Алексей закусил губу. На него обрушилось ужасное разочарование, как на человека, который читает интереснейший роман, но, дойдя до развязки, обнаруживает, что заключительных страниц не хватает. Подумать только, Видок будет заканчивать это дело, которому наверняка суждено войти в историю, без них! А они с Полиной вернутся домой, получат очередное никчемное задание, выполнят его или не выполнят, удостоятся награды или наказания, но так и не узнают, каким образом Видоку удастся раскрыть тайну шкатулки (в том, что тому удастся, сомнений не было).

– Что ж, – сказал Алексей, – спасибо за все, и… Я полагаю, нам пора идти.

– Наверное, – вежливо отозвался Видок. – Как жаль, а? Так бы мы с вами вместе завершили дело…

– Да, – эхом откликнулась Полина. – Но, видно, не судьба.

– Ну ничего, – бодро заговорил Видок, – когда все закончится, вы непременно узнаете, как все было. Я вам обещаю.

Утешение было слабое, и присутствующие это понимали.

– Что ж, спасибо за протоколы. И за все остальное тоже, – повторил Алексей.

– Для меня было большой честью работать с вами, месье Видок. Обещаю, я никогда вас не забуду, – сказала Полина.

– Я тоже никогда не забуду, – торжественно отвечал бывший каторжник и поцеловал ей руку, а Алексею пожал руку на прощание. – Не забудьте портрет вашего… э… друга, мадемуазель.

Поняв намек, Полина отправилась собирать вещи. У Каверина, как обычно, личного имущества набралось на небольшую сумку, зато он долго потом вспоминал, как его напарница с размаху швыряла в чемодан разные принадлежности туалета и едва не запустила через всю комнату бюст Антиноя, который ей чрезвычайно нравился.

Наконец все вещи были собраны, Алексей подхватил свой саквояж и чемодан Полины, дабы барышня Серова не утруждала себя. Губы у нее были сжаты, глаза метали молнии. Жозеф распахнул перед особыми агентами дверь, и Каверин с Полиной вышли в парижское утро.

Они были совершенно свободны и могли идти куда угодно. Но там, где им больше всего хотелось находиться, двери отныне были для них закрыты.

«Это глупо, – думал Алексей, шагая по улице. – Просто глупо. Я не друг месье Видоку, не кум, не сват, а между тем у меня такое ощущение, будто я только что потерял близкого человека. – Офицер усмехнулся. – В сущности, если хорошенько присмотреться, старик Видок далеко не безупречен. Более того, он использовал меня… нас с Полиной Степановной. И все же… все же…»

– Куда мы идем? – спросила Полина, нарушив молчание.

– В посольство, – ответил Алексей. – Ведь протоколы теперь у нас, и мы должны передать их по назначению.

Полина остановилась. Остановился и молодой человек.

– Я туда не пойду, – объявила барышня Серова, насупившись.

– Почему? – изумился Алексей.

– Потому, – лаконично ответила его спутница.

Ответ, признаться, был вполне достоин вопроса. В самом деле, к чему спрашивать о том, что и так понятно?

– Вы столь сильно переживаете из-за сокровищ короны? – спросил Каверин. – Неужели вы думаете, что, если бы Видок их нашел, он бы выполнил свое обещание и поделился с нами?

– Я думаю, – сварливо отозвалась Полина, – что мне не помешало бы взглянуть на эти сокровища хотя бы одним глазком. А что касается дележа, то я нашла бы, как убедить месье Видока. Да!

«Не сомневаюсь», – хмыкнул про себя Алексей, который успел достаточно хорошо изучить особого агента нумер два.

– И вообще, – заключила Полина, – мне не нравится, что от нас отделались, словно мы какой-то хлам. Поэтому ни в какое посольство я не пойду. Если мы попадем туда, нас уже не выпустят. А я, между прочим, еще не была в Нотр-Дам!

Алексей вспомнил, сколько в Париже достопримечательностей, и облился холодным потом. Поэтому постарался объяснить мадемуазель Серовой, что разумнее всего было бы вернуться в посольство и рассказать об успехе их миссии.

Но Полина и слушать его не желала. Опять увидеть деревянного барона М. и лощеного Сержа Новосильцева? Снова терпеть их разглагольствования и прочие благоглупости? Нет, ни за что, милостивый государь, ни за что!

– Но протоколы… – попытался вернуть свою спутницу на землю Алексей.

Однако в ответ услышал, что протоколы – никчемные бумажки, что французское правительство наверняка уже успело триста раз поменять свою точку зрения в том, что касается Египта, Турции, Новой Зеландии и пустыни Сахары, а вся мировая политика – вообще такой вздор, что порядочному человеку даже близко не стоит к ней подходить.

Тут уже особый агент нумер один рассердился и напомнил, что их, между прочим, поставили защищать интересы Российской империи, чем он и намерен заниматься до последней капли крови, потому что дал слово, а слово свое человек чести должен держать.

– Похвально, что вы посреди улицы кричите о том, чем мы занимаемся, – съязвила Полина. – Вы бы еще на главной площади всем об этом объявили, да по-французски, чтобы уж ни у кого не оставалось никаких сомнений!

Короче, слово за слово – и особые агенты поссорились. В ход пошли взаимные упреки, претензии и самые нелепые обвинения. Причем Алексей по-прежнему тащил чемодан Полины, потому что оба особых агента так и шли куда глаза глядят.

Выпустив пар, агенты нумер один и нумер два перевели дух и исподлобья уставились друг на друга.

– И все из-за того, что бывший каторжник отстранил нас от дела, которое, будем откровенны, довольно-таки дурно пахнет, – проворчал Алексей, поудобнее перехватывая ручку чемодана. Тот, как всегда у Полины Степановны, был тяжел, словно в него засунули пару колонн с римского форума и кусок Колизея в придачу.

Барышня Серова откликнулась не сразу. Наконец спросила:

– Вы поверили его словам, что ему запретили привлекать нас к делу? А ведь уже и раньше он пытался умолчать о том, что ему сказала Элоди…

Алексей пожал плечами.

– Когда речь идет о Видоке, ни в чем нельзя быть уверенным.