– Он даже не знает, что такое амальгаматор, – сказал Жан, качая головой.

– Ага, – сказал Луис. – Точно. Э-э-э… а что такое амальгаматор?

Выступление наскучило зрителям еще до окончания первого куплета. Они начали выражать неодобрение и отправились покупать содовую, но «Смерть автора» этого не заметила. В конце песни Джерри обнял микрофон, почти валясь с ног из-за адреналина.

– Мы любим тебя, Кроссроудс!

Когда Джерри с группой покинули сцену, Люк вернулся на нее.

– Следующая группа уже хорошо известна в городе, – сказал он в микрофон. – Представляю вам прекрасных и талантливых «Придуманных обид!».

По всему Колизею эхом разнеслись аплодисменты, а толпа будто сошла с ума.

Кэм с Лилит выглядывали из-за занавеса, видя, как толпа подростков Трамбулла чуть ли не кидалась на сцену. Они кричали, девушки сидели на плечах своих парней, выкрикивая имя Хлои. Кэм взял Лилит за руку. Даже если она что-то и уладила с Хлоей, ей, должно быть, тяжело не завидовать такому приему, оказанному «Придуманным обидам».

– Ты в порядке? – спросил Кэм, но толпа была слишком громкой и Лилит не услышала его.

Луис похлопал Карен Уолкер по заду, когда она забежала за кулисы, чтобы проверить подключение аппаратуры «Придуманных обид». Дымка из нескольких ведер, наполненных льдом, накрыла сцену, и через несколько мгновений Хлоя и ее группа вышли из-за кулис.

Они действительно были профи. Они светились и махали в свете прожекторов, занимая свои места у микрофонов, словно тысячи раз выступали и перед большими аудиториями. На них были одинаковые белые туфли на тонком каблуке и кожаные мини-платья разных цветов, их пастельные розовые ленты были накинуты поверх платьев. Платье Хлои было светло-желтого цвета и подходило к золотому блеску теней на ее веках.

– Чувство взаимное, Трамбулл! – крикнула Хлоя.

Толпа взревела.

Хлоя надула губки и соблазнительно наклонилась к микрофону. Зрители была заворожены, но Кэм мог лишь наблюдать за Лилит. Она наклонилась вперед, грызя ногти. Кэм знал, что она сравнивает себя с Хлоей, – не только реакцию аудитории, но и то, как Хлоя держала микрофон, изящно двигая кистью руки, как ее голос наполнял Колизей, та страсть, которую она вкладывала в свою игру на гитаре.

Если бы он мог еще раз обнять Лилит перед выступлением. Кэм был уверен, что мог бы заставить ее увидеть: это выступление – не соревнование с Хлоей. Важно то, что ее связывало с Кэмом. Он мог сказать три слова, горящие в нем уже пятнадцать дней, и ее ответ показал бы ему, есть ли у них шанс.

Три маленьких слова. Произнесет ли она их? Они определят судьбу Кэма и Лилит, обоих.

Но прежде чем у него появился шанс обратиться к ней, Кэм почувствовал, как Жан встал слева, а Луис справа. Кэм почувствовал, как от них исходит энергия, и понял, что песня Хлои подошла к концу и толпа приветствовала группу.

Лилит подняла голову к небу, возможно, молясь об удаче. Потому что «Месть» собиралась выйти на сцену, и теперь все зависело от их музыки.

В Колизее стало темно, не считая крошечного луча света в глазах Люка, стоящего в центре сцены. Когда он заговорил, его голос вырвался шепотом:

– Вы готовы к «Мести»?

Лилит

Два часа

Центр сцены.

Кромешная тьма.

Лилит взяла холодный микрофон в руки. А потом ее накрыл ослепительный прожектор, и зрители исчезли.

Она глянула на мерцающий диско-шар, свисающий с балок. Если бы не Кэм, Лилит была бы сегодня вечером одна, писала бы песни в спальне. Она не была бы на выпускном, стоя перед забитым людьми танцполом, кивая коллегам по группе и готовясь оторваться.

Лилит не обращала внимания на трясущиеся колени, колотящееся сердце. Она сделала глубокий вдох и почувствовала тяжесть гитары, висящей на груди, легкую ткань платья.

– Два, три, четыре, – отсчитала она в микрофон.

Лилит услышала барабаны, внезапные, словно ливень. Ее пальцы ласкали струны гитары медленно и грустно, а потом все эти звуки слились в песню.

Гитара Кэма отыскала ее посреди бури, и они играли так, словно это их последняя ночь на земле, словно судьба вселенной зависела от того, как они звучат вместе. Этого момента она и ждала. Она больше не боялась.

Ее песня прозвучала так, как она и надеялась. Лилит открыла глаза и повернулась к Жану Ра и Луису. Оба были полностью поглощены музыкой. Она кивнула Кэму на другой стороне сцены, аккуратно перебирающему струны и не отрывающему от нее взгляда. Он улыбался. Она никогда не осознавала, как ей нравилось, когда он ей улыбался.

Когда она повернулась к зрителям, чтобы сыграть второй куплет, то заметила брата и мать. Они стояли отдельно от толпы, но танцевали вовсю.

Лилит едва слышала себя за шумом аплодисментов зрителей. Она отвернулась от микрофона, чтобы играть, выгибая спину, позволяя пальцам порхать по струнам. Это была чистая радость. Здесь не было ничего, кроме Лилит, ее группы и их музыки.

После связующей партии она снова потянулась к микрофону, и на последнем куплете Кэм присоединился к ней, и вместе они звучали так слаженно, как никогда на репетициях.

Лилит подняла руку и перестала играть, сделав паузу перед финальным куплетом песни. Жан, Луис и Кэм тоже остановились.

Аудитория закричала громче.

Когда ее рука опустилась на последнем аккорде, группа сыграла вместе с ней в последний раз, прямо в такт, и каждый человек в толпе завопил.

Лишь одно можно было сделать, когда песня закончилась. Она бросилась к Кэму и взяла его за руку. Лилит хотела быть с ним, когда они станут кланяться. Потому что без него ее бы здесь не было. Ничего этого не произошло бы.

Он потянулся к ней. Улыбнулся. Они направились прочь со сцены, держась за руки.

«Держись», – Лилит поняла, что говорит это руке Кэма.

Держись за меня, вот так. Не отпускай.

– Лилит рулит! – раздался голос поверх аплодисментов. Лилит показалось, что это голос Аррианы.

– Да здравствует королева! – прокричал другой голос, который мог бы принадлежать Роланду.

– Поклонись, рок-звезда, – пробормотал Кэм ей на ухо.

– Давай со мной.

Лилит испытала бурный восторг, когда они с Кэмом поклонились. Это движение казалось естественным, словно они с Кэмом вечно путешествовали в туре и кланялись восторженной публике всю свою жизнь. Возможно, это и есть обратная сторона дежа-вю – и она сейчас предвидела будущее.

Она надеялась на подобное. Ей хотелось снова сыграть с Кэмом в ближайшее время.