Он облокотился о ржавые перила крыльца дома Лилит и уставился в небо.

– Ты не будешь по ней скучать?

– Потому что если проиграешь, – сказала Арриана, – она вернется в снежный шарик Чистилища, и ты… – Арриана содрогнулась. – Даже не хочу говорить о том, что заставит тебя делать Люцифер.

– Не переживайте по этому поводу, – сказал Кэм. – Потому что я не проиграю.

Арриана опустилась на капот лимузина, и Роланд снова сел за руль. Передняя дверь открылась, и вышла Лилит, искупавшись в лунном свете и сжимая в руке гитару.

– Ты справишься с еще одним аксессуаром? – спросил Кэм, доставая маленькую белую коробочку из кармана.

Лилит открыла ее и улыбнулась, когда увидела синие и желтые ирисы, прикрепленные к маленькой эластичной ленте.

Кэм нежно повязал цветок на запястье Лилит. Их пальцы переплелись.

– Никто никогда не дарил мне бутоньерку, – с тоской сказала Арриана.

А потом что-то со стуком упало у ее ног. Арриана отпрыгнула, испугавшись, а потом опустила взгляд и заметила маленькую белую коробочку, такую же, как та, что Кэм подарил Лилит. Она улыбнулась.

– Всегда пожалуйста, – откликнулся Роланд с переднего сиденья. – А теперь забирайтесь, ребята, вы тратите впустую ценное время выпускного.

* * *

На границе кампуса Трамбулла Кэм помог Лилит выбраться из лимузина. Принарядившиеся ученики небольшими группами сидели на капотах машин на парковке, одетые в лучшие платья или костюмы, но основное действие, казалось, происходило на футбольном поле, где Люк создал копию Колизея.

Как и его римская модель, он был открыт силам природы, а вокруг расположились три ряда высоких арок. Изучая его, Кэм понял, что в структуре присутствовала некая небрежность. Он был сделан не из известняка, а полностью из спрессованного пепла, порожденного огнем Ада Лилит, словно из дешевого бетона. До Кэма дошло, как все это временно: вечер, школа, маленький и печальный мир Кроссроудс.

Лилит взглянула на мероприятие перед ними, и Кэм понял, что она не видела ничего из того, что волновало Кэма. Для Лилит это было лишь еще одно уродливое здание в ее уродливом городе.

Звук бас-гитары пробивался сквозь стены.

– Это не ручей Гремучей Змеи, – сказала Лилит. – Но думаю, мы справимся.

– Мы можем и лучше, – сказал Кэм. – Мы можем потрясти это место так сильно, что стены рухнут. Рим снова падет.

– О боже, ты амбициозен, – поддразнила его Лилит, беря под руку.

– Спасибо, что подбросил, Роланд. – Кэм повернулся к демону, закрывшему дверь лимузина за ними.

– Удачи, брат, – сказал Роланд другу.

Кэм и Лилит вошли в фальшивый Колизей через высокую арку, собранную из золотых и серебряных шаров. На другой стороне вечеринка была в полном разгаре. Ученики собрались вокруг коктейльных столов со свечами, смеясь, флиртуя, поедая кубики сыра и попивая пунш. Другие танцевали под звуки попсовых песен на большом паркетном танцевальном полу, открытом звездам.

Взгляд Кэма привлекла задняя стена Колизея, где построили огромную сцену, поднявшуюся на двадцать футов над остальной площадкой выпускного. Красные бархатные занавески создавали закулисье, где другие музыкальные группы могли подождать до выступления. С одной стороны стоял маленький судейский стол, над которым висел баннер: «Школа Трамбулл приветствует “Четырех всадников”».

Лилит толкнула Кэма и показала на танцплощадку.

– Посмотри на Луиса.

Кэм проследил за ее пальцем и увидел гитариста в белом смокинге, петухом вышагивающего вокруг Карен Уолкер, спрятавшей лицо в ладонях.

– Давай, Луис! – окликнула Лилит. – Это моя любимая. Нужно двигать ногами.

Именно тогда Дин Миллер подошел к Лилит и Кэму. На нем был темный смокинг с тонким черным галстуком, бегущим полосой по его груди.

– Тебя весь вечер искал Таркентон. – Он передал Кэму сложенную синюю ткань. – Выпускной двор. Тебе нужно это надеть. Ты бы знал, если бы соизволил появиться на последней встрече.

Лилит заглушила смех, спрятав лицо в изгибе локтя, когда Кэм поднял атласную широкую ленту пастельного голубого цвета с его именем, напечатанным белыми буквами. На Дине поверх смокинга была похожая лента с надписью «Дин Миллер».

– Отлично. – Кэм поднял пояс. – Удачи сегодня вечером, старик.

– Спасибо, но, в отличие от тебя, мне она не нужна, – сказал с усмешкой Дин, когда подошла Хлоя Кинг и взяла его под локоть.

– Дин, ты мне нужен для фотографии…

– Хлоя, – сказала Лилит. – Привет.

Хлоя глянула на платье Лилит, явно впечатленная.

– Ты что, наняла стилиста? Ты выглядишь действительно круто.

– Спасибо, наверное, – ответила Лилит. – Ты тоже выглядишь замечательно.

Хлоя повернулась к Кэму и сощурилась.

– Лучше бы тебе хорошо с ней обращаться, – сказала она, прежде чем увести Дина прочь.

– С каких пор ты дружишь с Хлоей Кинг? – спросил Кэм.

– Я бы не была уверена по поводу «дружишь», – сказала Лилит, – но мы кое-что недавно выяснили. Она не так плоха. И она права. – Лилит вскинула бровь. – Тебе бы лучше хорошо со мной обращаться.

– Знаю, – сказал Кэм. Это была его самая главная задача во Вселенной.

Лилит взяла его голубую ленту выпускника и бросила ее в ближайший мусорник.

– Теперь, когда с этим разобрались, давай составим план. – Она глянула на часы. – Битва начинается через двадцать минут. Думаю, у нас есть время на танец, прежде чем мы начнем готовиться.

– Ты босс, – сказал Кэм, притягивая Лилит к себе и двигаясь на танцпол.

К счастью, следующая песня была медленной, такой, во время которой каждому хочется кого-то обнять. Вскоре Лилит и Кэм окружили парочки, танцпол засверкал от платьев цвета драгоценных камней и элегантно контрастирующих с ними смокингов.

Ребята, мимо которых Кэм проходил десятки раз в непримечательных коридорах Трамбулла, теперь выглядели невероятно под светом звезд, улыбаясь и кружась в такт музыке. Кэма мучала мысль, что все здесь словно чувствовали себя на краю мира, когда в действительности они стояли на краю конца света.

Он притянул Лилит поближе. Сосредоточился только на ней. Ему нравилось прикосновение ее пальцев к его плечам. Нравилось, как пахла ее бутоньерка из ирисов, и ощущение жара ее тела рядом с ним тоже нравилось. Он закрыл глаза и позволил остальному Кроссроудс исчезнуть, представляя, что они одни.

Они лишь раз танцевали вместе до прошлой ночи у ручья Гремучей Змеи – в Ханаане, у реки, сразу после предложения Кэма. Он помнил, какой невесомой казалась Лилит в тот первый танец, поднимаясь с земли от малейшего движения Кэма.

Она казалась сейчас точно такой же. Ее ноги скользили по танцполу, и она смотрела на Кэма с чистой радостью в глазах. Она была счастлива. Он чувствовал это. Он тоже был счастлив. Кэм закрыл глаза и позволил воспоминаниям забрать его в Ханаан, где когда-то они были так открыты друг другу и свободны.