– Старейшина Китинг.

Морган, идущая рядом со мной, замирает на полпути к дому Арчера.

– Старейшина?

Кусочки пазла складываются в ужасающе ясную картинку.

– Послушай, Морган, Охотники атаковали моих родных за пределами Салема, а Китинг быстренько приезжает меня вербовать. Она изобразила шок, когда Райли вместе со своими сообщниками напал на нас в Бруклине, но только потому, что ему не поручали это делать. Охотники набросились на Заклинателей из Чикаго, а ведь это родной город Дэвида. Китинг явно пыталась нанести болезненный удар и ему, и мне.

– И что? Дэвид упорно отказывался с ней сотрудничать, и Китинг его убила? – В голосе Морган – недоверие, но вперемешку со страхом, потому что над головой грохочет гром.

– Вероятно. Расклад не хуже любого другого.

Морган нервно смотрит на дом.

– Ну, Ханна, звучит как-то уж чересчур…

– Зло? – подсказываю я, чувствуя, как нарастает гнев. Магическая сила сливается с воющим ветром, который треплет одежду. – Когда я отказалась присоединиться к рейду, Китинг наверняка организовала Бентону побег из тюрьмы, чтобы обеспечить мое участие.

Дыхание становится поверхностным. Сердце бьется слишком быстро. Слишком сильно.

Ноги как ватные.

Китинг хотела, чтобы Охотники поймали меня.

А затем убили.

– Ханна, тебе нужно дышать. – Магия Морган струится по жилам, успокаивая настолько, что мне удается ухватиться за все ниточки, которые мы начали сплетать воедино.

– Это она, Морган. Точно. Из-за Китинг Арчер потерял дар, а мне давно следовало погибнуть.

– Но почему? Какая ей выгода от таких поступков?

– Ты ведь ее слышала. Китинг упорно склоняет Совет к тому, чтобы выйти из тени. Прессинговать пытается. Уверена, мою гибель она собиралась использовать для объединения кланов.

Свергает молния, секунду спустя грохочет гром. Гроза бушует прямо над нами.

– Ханна, все куда сложнее.

Я оборачиваюсь и вижу Старейшину Китинг: она стоит под широким зонтом, совершенно сухая, ну а мы с Морган промокли насквозь.

– Не приближайтесь!

Китинг качает головой.

– Мы хотим одного и того же. Твоя подруга знала о магии пару месяцев. Я мечтаю об открытости дольше, чем ты живешь на свете. Это по-прежнему достижимо.

– Нельзя принимать решения за всех. – Я выступаю вперед и загораживаю собой Морган. – Нельзя убивать ради своей цели.

– Повторяю, все куда сложнее. Мы и так теряем наших людей. Десятилетиями я лишала магической силы ведьм и ведьмаков, поступивших примерно как ты и проболтавшихся о нашем существовании регулярам. С этим нужно заканчивать. Надо принести жертвы.

Какая-то часть моей души реагирует на ее слова, как на песнь сирены. Я представляю, что Джемма узнает обо мне правду. А уроды вроде Нолана наконец поймут: они должны бояться меня, а не наоборот. Но потом я вспоминаю безжизненное тело Дэвида, Сару и Арчера, лишившихся дара, и тянусь к своей магической силе.

– Насколько давно? – Я пропускаю энергию сквозь грозу и обхватываю водяную стихию, чтобы подчинить ее своей воле. – Когда вы начали помогать Охотникам?

Старейшина Китинг ухмыляется.

– Направлять Охотников я начала до твоего рождения. Долгие годы я пыталась подтолкнуть Совет в нужном направлении. – В лице Китинг появляется разочарование. – Но они отказываются смотреть в будущее.

Вокруг нас холодает. Падая, дождевые капли превращаются в град, который бестолково стучит по зонту Старейшины.

– А в какой момент вы решили, что нас нужно убить?

– Удивительно, как все возвращается на круги своя. – Китинг делает шаг вперед по земле, еще недавно расквашенной, а теперь застывшей от холода. – Решила я в тот день, когда встретила преданную тобой Заклинательницу. Тори искренне тебя ненавидела, когда предстала передо мной. Я пыталась пощадить ее, но другие Старейшины проголосовали против. Оставив ее без магической силы, я решила: Тори будет последней, кого подвели наши законы. Других Старейшин следовало довести до отчаяния, и я поклялась добиться этого любым способом.

Раз! – и последовательность событий восстанавливается. Тори престает перед Старейшинами в начале июня, значит, уже после того, как мы с Вероникой поцапались с ней и остальными. Старейшина Китинг доходит до ручки. Уверена, она и создала первый вариант препарата Охотников. Тот, которым отравил меня Бентон.

То есть из-за нее Охотники нападают на нас с такой уверенностью.

Из-за нее родители Бентона убили моего папу.

Все из-за нее.

– Ты можешь присоединиться ко мне, Ханна. Я намерена изменить мир. А ты можешь изменить его вместе со мной.

– Лучше поешьте лед. – Тянусь к небу, захватываю ветер, дождь и смешиваю с бурлящей в груди яростью. Заморозив дождь, я превращаю его в копье.

Лицо Китинг перекашивается от гнева. Вытащив что-то, висевшее у нее на бедре, она бросает предмет в нас с Морган.

В свете молнии, озарившей небо, сверкает серебряный кинжал, который несется по воздуху. Морган, выскочившая у меня из-за спины, превращается в цветовое пятно.

На лицо брызжет теплая влага, я вздрагиваю, чувствуя, как сквозь пальцы течет тающий лед. Морган падает. В глазах Старейшины мелькает сожаление, но она отворачивается, садится в машину и уезжает. Я отрываю взгляд от задних фар: Морган лежит у моих ног.

Кинжал вошел ей в грудь по самую рукоять.

Вокруг девушки растекается кровавая лужа.

Я падаю на колени рядом с Морган. Холодная грязь просачивается сквозь одежду. Горячая кровь заливает руки.

– Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо, – обещаю я, не веря себе.

«Морган – Кровавая Ведьма. Она восстановится».

Вот только ее лицо искажено от боли, из раны хлещет кровь, а я не представляю, что делать.

– Помогите! – Слово вырывается у меня из горла и уносится ветром. – Помогите нам!

Морган морщится и тянется к рукояти кинжала.

– Нет, не вытаскивай его!

– Нужно сделать это, – Морган упорно тянется к кинжалу, – иначе рана не заживет.

– Тогда позволь мне. – Я собираюсь схватиться за рукоять и слышу, как хлопает дверь дома.

Арчер несется к нам под проливным дождем и падает на колени напротив меня. В глазах у него тревога, но зубы решительно стиснуты.

– Что случилось? – Арчер берется за рукоять и одним плавным движением вытаскивает кинжал у Морган из груди. – Кто ее ранил?