– Да мы назад гребем! – возопил я однажды, заметив, что теперь левое мое весло цепляется за преграду.

– Чепуха, – ответил Дэвис. – Я просто пересек канал.

У меня вырвался вздох облегчения.

Здравый рассудок постепенно возвращался ко мне не в последнюю очередь благодаря изменившимся обстоятельствам. Не было бы счастья, да несчастье помогло – усиливающийся отлив хоть и угрожал нашей затее полным провалом, зато предлагал взамен компенсацию: чем ниже падала вода, тем четче обозначался пролив. Дошло до того, что в багре и компасе пропала надобность – наши «перила», илистый край отмели, показались на поверхности рядом с нами, теперь уже с правой стороны, потому как развилка была пройдена и мы теперь держались северной стороны. Оставалось только нажимать вовсю, пока русло канала совсем не пересохло.

Что за гонка была! Гомеровского масштаба, битва людей с богами, ибо что есть боги, как не персонифицированные силы природы? Даже если бог отлива не входит в круг олимпийцев, то тем не менее является могучим небожителем. Дэвис покинул свой пост и взялся за весло. Повинуясь объединенным нашим усилиям, ялик несся прыжками, образовывая миниатюрную расходящуюся волну, разбивающуюся о берег. Ладони мои, хоть и огрубевшие за минувшие недели, покрылись волдырями мозолей. Ритм был слишком быстр для моих сил и дыхания.

– Мне нужная передышка, – прохрипел я.

– Отлично, думаю, мы уже перевалили, – сказал мой друг.

Мы остановили ялик, и Дэвис, перегнувшись через борт, воткнул в дно багор. Тот медленно уплыл за корму. Даже мой отупевший ум ухватил значение этого факта.

– Три фута глубины и попутное течение. Перевалили, и с запасом, – заметил Дэвис. – Давай я погребу, а ты пока отдохни и перекуси.

Часы отсчитывали первые минуты второго, а нам, по его расчетам, все еще предстояло одолеть восемь миль с учетом всех извилин.

– Но теперь это уже вопрос мышечной силы, – добавил он.

Успокоенный этим заверением, я налег на язык и сухари. Что до мышечной силы, тот тут нам беспокоиться было не о чем. Дэвис оставался свеж, мое же утомление объяснялось по большей части перенапряжением во время лихорадочного рывка. Что до тумана, то тот в свойственной всем туманам манере не раз начинал подниматься и светлеть, но только чтобы снова опуститься и укутать все непроницаемым одеялом.

Обратите внимание на точку, обозначенную на схеме как «2-й отдых» (нанесена приблизительно, как утверждает Дэвис), и наш маршрут далее по каналу на запад[87]. Вы заметите, что пролив делается глубже и расширяется, достигая размеров большой реки, и в итоге вливается в эстуарий Эмса. Северное его ответвление, идущее по краю вышедшей тогда на поверхность мели Нордланд, ведет с одним поворотом (отмеченным литерой «А») прямиком на Меммерт, причем тщательно размечено бонами. Тогда вы поймете, почему Дэвис так мало беспокоился из-за остальной части пути. В сравнении с успехами, которые он продемонстрировал, это выглядело детской забавой. При наличии вех ему не составляло труда держаться их как ориентира либо вернуться к ним при малейшем сомнении. На деле, как видно из нанесенного пунктирной линией нашего курса, он дважды решительно отрывался от бонов. В первый раз чисто ради экономии времени, а во второй – отчасти ради скорости, отчасти из желания избежать коварной развилки под литерой «А», где образующее собственную маленькую дельту ответвление тоже было размечено вехами. Во время первого из отклонений, краткого, но самого блестящего, он усадил за весла меня, а сам отвечал за румпель. Во время второго и в промежутке греб сам, прерываясь по временам для сличения курса с картой. Мы перешли на долгие, размеренные гребки и стремительно покрывали милю за милей, лишь изредка перекидываясь словом-другим.

– И где будем высаживаться? – проговорил вдруг Дэвис после долгого молчания.

Песчаная отмель, увенчанная одинокой вехой, нависла над нами.

– Где мы?

– В четверти мили от Меммерта.

– Который час?

– Почти три.

Свершив свой tour de force[88], Дэвис на миг впал в некое подобие замешательства.

– И какого дьявола нас сюда занесло? – пробормотал он. – У меня голова кругом.

Я заставил его глотнуть виски, что его несколько оживило, а затем мы шепотом обсудили основные моменты.

На сушу я высаживаюсь один. Дэвис из чувства долга возражал, но здравый смысл и отвращение к земле перевесили. Двоих легче заметить, чем одного. Я хорошо знаю язык и, если меня окликнут, смогу прикрыть отход парой приличных случаю фраз, а в шерстяных штанах, морских сапогах, непромокаемом плаще и надвинутой на лоб зюйдвестке вполне сойду в тумане за коренного обитателя Фризов. Дэвис останется при ялике, но как мне найти его? Я надеялся обойтись без помощи, взяв за ориентир край песков, но если он услышит свист, то должен использовать туманный горн.

– Возьми карманный компас, – посоветовал мой друг. – Никогда не отрывайся от моря, не взяв пеленга; для устойчивости клади компас на землю. Захвати еще вот этот кусок карты, может пригодиться. Впрочем, депо ты и так не пропустишь, оно должно быть совсем рядом с берегом. Как долго планируешь там пробыть?

– А каким временем мы располагаем?

– Прилив молодой, примерно с час как начался. Этот берег… – Он обвел окрестность оценивающим взором. – Скроется примерно через полтора часа.

– Этого должно хватить.

– Не тяни до последнего. Тут пологий подъем, но вон ту ложбинку может затопить. Если тебе придется идти вброд, ты можешь меня не разыскать да и шуму наделаешь. Часы, спички, нож взял? Нет ножа? Возьми мой, никогда никуда не ходи без ножа!

У него имелось свое, сугубо моряцкое представление об экипировке.

– Погоди-ка, нам надо уговориться о месте встрече на случай, если я припоздаю и не застану тебя здесь.

– Не опаздывай! Нам надо вернуться на яхту, пока нас не хватились.

– Но вдруг туман рассеется и мне придется спрятаться и ждать до темноты?

– Уверен, мы сваляли дурака, отправившись сюда, – буркнул Дэвис. – Это не то место, где решаются важные дела. Лучший ориентир, насколько могу судить по карте, большой треугольный маяк, отмечающий оконечность Меммерта. Держи на него.

– Отлично. Я пошел.

– Удачи, – без энтузиазма отозвался Дэвис.

Я вылез из ялика, одолел заиленный гласис высотой в пять или шесть футов, добрался до влажного твердого песка и затопал по нему, улавливая левым ухом приглушенный ропот балье. Меня и Дэвиса разделила завеса, и я остался совсем один. Но как приятно было чувствовать похрустывающий под ногами надежный песчаный грунт! Осознание того, что эта дорога ведет к настоящей суше, где при любом раскладе я могу положиться на себя, придавало сил. Я решительно нырнул в белую пелену.