– Речь не о них, тебя что связывает с таким человеком? Лично тебя?

– Очень многое, – яростным полушепотом выпалила Марина. – Где были твои добропорядочные дяди и тети, когда я боролась не за место под солнцем – за кусок хлеба? Когда меня били, унижали, трахали – кто из них, честных и хороших – хоть раз вступился за чужого ребенка?! И теперь, когда я, несмотря ни на что, выжила и выросла, не надо читать мне морали! Антон был первым и единственным мужчиной, не пытавшимся меня использовать, разглядевшим во мне человека. Мне глубоко наплевать, кто он и чем занимается. Пусть весь мир повернется против него – я одна буду «за». И, если ты хочешь, чтобы наша дружба продолжалась, прошу не затрагивать впредь этой темы.

– Неужели, – прошептала потрясенная Ада, – он так много для тебя значит?

– Поезжай на съемки. Больше не о чем говорить.

Марина подождала, когда дверь за подругой затворилась. Открыла окно. Из-за крыши соседнего здания выглянуло по-весеннему яркое солнце. Капало с крыш. На носу январь, а снова оттепель. Ну и погодка.

Марина вытянула вперед правую руку, на безымянном пальце которой появилось новое кольцо. Неброское. Всего лишь большой черный камень в окружении россыпи маленьких. Человек несведущий ни за что бы не подумал, что этот перстенек стоит целое состояние. Черные бриллианты с трудом поддаются огранке. Указательным пальчиком левой руки Марина бережно коснулась выпуклого камня.

– Все, – произнесла она в шумное многоголосье огромного мрачного города. – Он значит для меня все.

– Я боялся, ты не придешь.

– Я всегда держу слово.

Ада прошла в гостиную, огляделась. В углу потрескивал камин, отбрасывая на стены неясные тени.

Возле него на полу – медвежья шкура со свирепой мордой. Мебель на резных пузатых ножках. В центре комнаты – изящный столик, сервированный на двоих. Цветы. Извилистые свечи.

– Тебя, наверно, частенько пытаются пригласить на подобные ужины, – сказал Борис, как ни странно, смущенно.

– Не спорь, снова проиграешь.

– Всегда бы так проигрывать.

– Где твоя мама?

– Она здесь не живет. У нее давно другая семья. Это моя квартира.

– Здесь мило.

– Спасибо. Знаешь, как трудно навести порядок к приходу принцессы?

Зазвучала музыка. Плавная, чуть печальная. В черных глазах мужчины, сидящего напротив, мерцали отблески пламени свечи. Она чувствовала волнение и никак не могла с ним справиться. Борис разлил золотистое шампанское.

– За Новый год?

– Нет. За то, что ты пришла…

– Кто это все сделал?

– Я. Тебе нравится?

– Да. Ты здорово готовишь.

– Когда сильно постараюсь. Или когда «достанут» гамбургеры.

– А я – не очень. К тому же боюсь поправиться. Издержки профессии.

– Если ты выйдешь за меня замуж, – полушутя-полусерьезно сказал Борис, – обещаю стряпать по выходным. Низкокалорийные блюда.

– Звучит заманчиво, – рассмеялась Ада. – Буду иметь в виду.

Все слишком романтично. Чересчур красиво. Нереально. Игра полусвета-полутени… Все это надо прекратить. Пока не поздно…

– Могу я пригласить на танец самую прекрасную девушку в мире?

Завороженная блеском его глаз, она молча встала, подала руку… Даже через черный бархат платья она ощущала жар его ладоней. Сердце вновь заколотилось, готовое выпрыгнуть прочь. Как перед первым выходом на подиум. Но ведь она уже не девочка, чтобы трепетать от пристального мужского взгляда…

Да и что в этом парне особенного? Самый обыкновенный. Не красавец, не богач, не знаменитость…

Он наклонился к ее уху и, едва касаясь губами, опаляя дыханием, прошептал:

– Я влюбился в тебя с первого взгляда.

Горячая волна прокатилась по телу, стало нечем дышать. Она хотела отодвинуться, но лишь покачнулась, замерев, не в силах отвести затуманенного взгляда от его полуоткрытых чувственных губ…

Он поцеловал ее. Не как пресыщенный плейбой. Но как мужчина, который долго, упрямо, страстно желал именно ее и никого больше. Его рука осторожно скользнула под тонкую бретельку платья – слишком ненадежную защиту от страсти ночного огня…

«Что ты делаешь? Неужели ты так безнравственна, что позволишь ЭТО первому встречному? Как самка, желающая лишь одного – быстрого необременительного секса? Разве этого ты хочешь от жизни? Ты так глупа, что готова начать все сначала?»

Ада, вздрогнув, отпрянула. Необходимо вырваться из этого густого обволакивающего тумана. Стряхнуть гибельное наваждение красоты и гармонии этого вечера. Потому что потом останутся лишь унижение и боль. И пустота. Она шагнула к окну. Потянула на себя раму. Колючий злой ветер ударил в лицо и грудь, остужая губы, рассыпая волосы, пробуждая мозг.

– Простудишься, – подошедший сзади Борис прикрыл окно. Она продолжала упрямо смотреть на раскачивающиеся верхушки облезлых тополей.

– Я хочу уйти.

– Почему? Я совсем тебе не нравлюсь?

– Дело не в этом. Просто… у меня уже было кое-что в прошлом. Я больше не желаю быть девушкой на одну ночь.

– У каждого есть в прошлом то, о чем больно вспоминать. Но это не значит, что нет настоящего и будущего. Посмотри на меня, Ада… Если хочешь – можешь уйти. Я тебя провожу. Но ведь ты не хочешь? Ты никогда не была и не будешь для меня девушкой на одну ночь… Мне нужен не просто секс. Мне нужна ТЫ.

Она медленно повернулась, подчиняясь его мягкому голосу, требовательным рукам, медленным чарующим звукам музыки…

Они опустились прямо на лохматую шкуру около камина. Потрескивали, плавились угли. Плясали на потолке неясные тени. То ли скалилась, то ли улыбалась на полу медвежья морда…

– Ада?

– Что?

Его ладонь медленно скользила вдоль ее гибкой обнаженной спины.

«Сейчас он поднимется, оденется, закурит… Она даже не знает, курит ли он? Заговорит о чем-нибудь банальном. Например, о неожиданной оттепели. Проводит ее до машины… Пару раз позвонит. Все.»

– Выходи за меня замуж.

– Что?! – она встрепенулась, стараясь вникнуть в услышанное.

– Я прошу тебя стать моей женой.

– О Боже! – она неожиданно рассмеялась, покраснев, как девчонка, уткнувшись в ладони разгоряченным лицом.

– Я сказал что-то смешное?

– Не обижайся… Но мы же совсем не знаем друг друга.

– Кто кого вообще знает? Что, существуют инструкции, по которым люди должны знакомиться, влюбляться? Однажды, после развода, я сказал себе: «Больше никогда…» Но увидел тебя, и мир перевернулся… Нам хорошо вместе – вот главное.