– Да иди ты! – беззлобно отмахнулась она. – Садитесь за стол, «дорогие россияне», скоро Куранты бить начнут.

– А ведь это наш первый Новый год, – задумчиво улыбаясь, произнесла Лена. – Я просто неприлично счастлива…

– Первый, но не последний. Я тоже счастлив. Нереально. Фантастически. Как не бывает!

– Я хочу услышать, как бьют Куранты. Там, с улицы.

– Ты же боишься высоты.

– Рядом с тобой – нет.

Они вышли на лоджию. Крепко вцепившись в руку Дмитрия, Лена чуть высунулась наружу.

– Я слышу, слышу!

И, вправду, до них донеслось отчетливое: «Бомм! Бомм!»

Возможно, это был включенный в соседней комнате телевизор. Или звуки и впрямь донес бродяга-ветер, кто знает? Да и какое это имело значение, когда по Земле робкими, неуклюжими шажками ступал самый настоящий Новый год…

– С Новым годом, любимая, – сказал Дмитрий.

– С Новым счастьем…

Их бокалы и губы соединились.

– Значит, ты выйдешь замуж?

– Еще не решила.

– Все приличные девушки в твоем возрасте давно замужем.

– Я за них рада, – сказала Ада, – Ты не возражаешь, мама, если все проблемы мы обсудим после? А еще лучше, оставим их в старом году. А сейчас просто встретим Новый?

В закрытом темно-синем, в мелкую клеточку, платье от Сони Рикель Ада выглядела просто и вместе с тем изысканно.

– Почему ты не можешь быть, как все? – упрямо спросила мать, – почему?

– Потому, что я – личность. Нет понятия «все», каждый индивидуален по-своему. Только проще этого не замечать. Тебе это не приходило в голову, мама? Может, я лучшая? По крайней мере, в своей работе. Даже если она не всем нравится. Давай, я налью шампанское. Сейчас начнут бить Куранты.

Мать на секунду замешкалась, потом, вздохнув, произнесла:

– Хорошо, дочка.

– Ну что, дорогие россияне, – весьма похоже изрек Антон, – разрешите начать празднование Нового года. Выпьем за…

Раздался треск. Все трое обернулись и тотчас отпрыгнули в разные стороны, расплескивая пузырящееся шампанское из бокалов.

Дробя изысканные яства в мелкое крошево винегрета, прямо на праздничный стол рухнула красавица-елка.

Праздники хороши тем, что в них не обязательно работать.

С утра Марина наслаждалась жизнью – поплескалась в бассейне, посидела в сауне с маской на лице. Это оказалось кстати: ближе к обеду позвонил Антон, сказал, что заказал на вечер столик в ресторане, отметить грядущее Рождество. Замечательно! На днях Марина приобрела после показа новой коллекции сногсшибательное платье, строгое и сексуальное одновременно. Ему должно понравиться! Вот только волосы… Жесткие, непослушные, с упрямым, как у хозяйки, норовом, они постоянно создавали проблемы. С ними мог справиться один Семен – классный мастер из салона, куда бегали наводить красоту все «Звездочки». Бедолага! Для него-то праздники были самыми тяжелыми трудовыми

буднями.

Марина сперва хотела вызвать Семена на дом, но передумала. Какой смысл торчать целый день в этом каменном мешке? Проще приехать самой, а, заодно прогуляться по центру, перекусить что-нибудь в ожидании вечера… Поэтому, позвонив в салон и предупредив о визите, она вызвала шофера – неохота было портить настроение необходимостью торчать за рулем, таращась на дорожные знаки, светофоры и злобных водителей, – и, запрыгнув в кишку-лимузин, с удовольствием откинулась на кожаном диванчике, уютно вытянув ноги.

Семен был настоящим кудесником. Когда он колдовал над волосами, они казались живыми.

– Ты здорово изменилась в последнее время.

– Надеюсь, к лучшему? – она радостно рассмеялась. Конечно, она знала об этом. Да, она стала мягче, женственней, сексуальней. И дело вовсе не в появившихся деньгах. А в том безграничном ощущении счастья, которое она уже почти неделю носила в себе как талисман.

– Спасибо, Семен. Ты просто волшебник, – Марина кокетливо покрутилась перед зеркалом.

– Куда-то идешь?

– На свидание.

– Кто счастливчик?

«Мой муж!» – Хотелось крикнуть ей на весь свет.

– Мужчина.

– И когда же свадьба? Ты будешь ослепительна в белом.

– Я буду в черном, – отшутилась Марина.

– У тебя телефон звонит?

– Кажется, да. – В крохотную сумочку она умудрялась впихивать кошелёк, мобильник, пудреницу и массу прочих полезных вещей.

– Алло. Это я. Что?!

Маленькая серая трубка выпала из руки молодой женщины, гулко ударившись о пол. Марина покачнулась и, обведя встревожившихся парикмахеров помертвевшим туманным взглядом, сделав два неверных шага, сломанной куклой рухнула следом.

Покуривая и позевывая, Фролов торчал у входа в Лефортовский морг. «Элитный, блин! Кругом ковры. У работников – торжественно-скорбные лица. Никаких тебе „Вась, с пятой полки“, лазаний родственников по холодильнику – „Ну, где тут твой?“ Компьютер. На мониторе – лица прибывших в последнее пристанище – профиль, анфас. Простым смертным, извините за каламбур, чтобы сюда попасть, нужно загнуться именно в микрорайоне Лефортово. Не дальше. А вот „крутых“ всех мастей и рангов пачками везут. Потому и контингент особый, сплошь „огнестрельные“. Вот и сегодня одного привезли. Криминальный авторитет. В Чечне, на которой он „бабки“ свои отмывал, пацанов с „огнестрельными“, как собак, в общую яму сбрасывали. А этого на руках через весь город понесут. Много, значит, отмыть успел. От крови. Теперь и сам замарался. Ничего. Червям наплевать, насколько ты был крут. Любого сожрут за милую душу… Ща этого „опознают“ – и в ЦКБ. Там дружок его еще дышит. А на кой ляд Фролов ему нужен? Сплошные формальности. Галочку поставить. „Опознание“!

Да его уж все по разу опознали. Громов Антон. Кличка – Гром. Список судимостей – как речь Брежнева. По размеру. Вон, лимузин белый тащится. Наверно, его баба…»

Поток сознания Фролова прервался и заглох.

– ВЫ?

«Строгая сероглазая шатенка в кипенно-белом халатике… Таким сейчас было ее лицо. И взгляд… из ночного кошмара. Зачем он выбрал эту работу?!»

– Я – Марина. Мне сказали, здесь мой муж, Антон Громов…

– Пройдемте.

Он вспоминал ее. Иногда. Даже чаще. Думал, что неплохо было бы встретиться. Но не так…

Работник морга защелкал по клавишам компьютера.

– Этот?

Марина тупо вглядывалась в лицо на экране.

– Покажите мне его.

– Простите?

– Я хочу его видеть. – Ее голос взвивался и опадал. – Я что, не имею права видеть своего мужа?