дверь. Рука полезла в карман и пальцы нащупали холодный металл рукоятки пистолета.

– Вы где? – спросил он с порога, желая понять, где находился старик и к какой части дома ему надо было быть максимально внимательным.

– Вперед и направо.

Петро сделал несколько осторожных шагов вперед и остановился. Что-то неприятное пробежало внутри его. «Зачем я только приперся сегодня сюда, надо было взять с собой кого-нибудь помощнее, хотя бы так, для компании», – пронеслась мысль в его голове, пронеслась так ясно и отчетливо, что он хотел уже развернуться и быстро покинуть дом для того, чтобы позже прийти сюда с «компанией». Но это будет уже не то. Не из тех людей был этот старый электрик, которых можно было всем этим напугать. Тогда он точно ничего ему на скажет. Да и этот вариант с «компанией», его всегда можно было оставить как самый последний.

– Доброго утра! – он сделал последние несколько шагов и осторожно, будто опасаясь, что старик может сделать какую-то глупость, выглянул из-за угла. Старик сидел молча за столом, на котором лежала свежая газета. Рядом дымилась струйками пара большая металлическая кружка с чем-то горячим – по запаху он догадался, что это был кофе.

– Заходите, – не отрывая взгляда от стола или газеты проговорил старик.

Петро вошел, но не сразу. Он бегло окинул взглядом комнату, обратил внимание на то, что обе руки старика лежали на столе и только после этого сделал последние несколько шагов к столу. Правая рука держала в кармане куртки пистолет.

– Какие-то новости принесли? – спросил он, впрочем, спросил как-то без особого интереса. По тону его голоса, и по общему виду Петро сразу понял, что старик не очень проникся его рассказами про поисковую организацию и поэтому решил больше не мудрить и начать с главного.

– Роман Евстигнеев. Знаком вам этот человек?

– Нет, – сразу и с тем же угрюмым тоном ответил старик.

– А сын его, Антон?

– Не знаю таких.

Петро покачал головой и неспешно дошел до окна в противоположной части комнаты. Вся эта комната, как и весь этот дом, были таких незначительных размеров, что ему хватило и пары шагов, чтобы упереться в низкое узенькое окошко. Он остановился у него и развернулся к старику. Тот сидел неподвижно и упорно смотрел на кружку перед собой.

– А мне почему-то кажется, что вы все-таки знакомы… Были знакомы, точнее…

– Вам это кажется.

– Отнюдь, если бы не ваши усилия, могилу Евстигнеевых на Красненьком теперь не смогли бы найти даже черные копатели.

Старик не ответим ему на эту реплику. Но по тому, как вздрогнули его губы при упоминании могилы на Красненьком кладбище, Петро понял, что попал в самую точку. Старик знал их и в этом можно было уже не сомневаться.

– Знакома вам эта газета? – помолчав с пол минуты, Петро вытащил из внутреннего кармана курки распечатку газеты, подошел к столу и аккуратно положил ее перед Владимиром Петровичем. Тот хмуро посмотрел на нее и потом молча перевел взгляд обратно на свою кружку. – Конечно знакома, – ответил за него Петро, – сомневаюсь, что осталась хоть одна газета, где что-то говорилось про вашего Витю, которая не сохранилась бы у вас где-нибудь в закромах.

– Что вы хотите от меня?

– Информацию.

– О чем?

– Обо всем! О том, что связывает смерть Евстигнеевых и исчезновение вашего Вити. О том, почему вы, единственный человек с этой планеты, следите за могилой совершенно вам не знакомых, как вы утверждаете, людей.

– У меня нет и не было с ними ничего общего, – старик протянул руку и отодвинул лист бумаги на край стола. – И что Витю связывало с ними двумя я тоже не знаю.

– Поначалу вы произвели на меня впечатление человека разумного, – улыбнулся Петро и опустился на стул с противоположной стороны стола. – Теперь же вы производите на меня впечатление человека, мягко говоря, не до конца правдивого, а то и лживого. Это не правильная манера поведения. По крайней мере со мной. С нами… – поправился он почти сразу.

– Я не знаю ничего про Евстигнеевых, да и знал бы если… вам бы точно ничего не сказал!

– Хамите! Впрочем, я не из обидчивых. Но есть люди, которых всё это уж очень интересует и поверьте, эти люди не всегда так деликатны как я.

Наступила долгая пауза в разговоре. Несколько минут оба молчали. Но лицо старика медленно менялось и Петро, рассматривавший его всё это время, не мог уже этого не заметить.

– Думаете напугать меня этими вашими людьми?! – заговорил он, наконец. Его глаза поднялись на Петро. За эти несколько минут во взгляде его исчезла апатия и появился гнев. – Пойдите прочь из моего дома и больше не возвращайтесь!

– Зачем же вы так, Владимир Петрович! – Петро откинулся на спинку стула. – С сильными мира сего лучше дружить, но никак не ссориться. Со всеми людьми лучше дружить, на самом деле. Что могу сделать я для вас, чтобы вы открыли наконец мне секрет всей вашей жизни – что было общего между вами и Евстигнеевым? По-хорошему пока спрашиваю. Назовите ваши условия. Нужны деньги? Говорите, договоримся. А то ведь, – он медленно достал из кармана пистолет и положил его себе на колено, так, чтобы старик его видел, – и до греха, Владимир Петрович, ей богу, можно дойти…

– По-хорошему, говорит, – старик покачал головой и на лице его появилось нечто вроде усмешки. – Вот оно всё дерьмо-то из вас и потекло наружу! Теперь-то уж точно нет сомнений. А ведь поначалу поверил вам. Думал, действительно будете искать Витю. Впрочем… не долго и верил. Лживая шкура, ее видно издалека. По физиономии видно, по голосу, по всему. Теперь я знаю, что всё это правда. И… верите или нет – на душе легче как-то… – старик вдруг опустил голову вниз и тело его слабо задрожало. Слабый звук, похожий не то на завывание ветра, не то на какой-то скрип ржавой двери, начал доноситься из его груди. Он тихо плакал.

Петро не ожидал такого. Мог ли пистолет вызвать в нем такую реакцию? Вряд ли. Что-то другое было в этом старике, что-то, что точило его изнутри, будто он, Петро, действительно принес ему какие-то известия о Вите.

– Я не хочу вам делать ничего плохого, можете быть спокойны.

– Всё самое плохое вы мне уже сделали. А теперь сделайте хорошее – уйдите к чёрту.

– И что же я сделал? – Петро осторожно положил пистолет обратно в карман, но взгляд его, пристальный и пронзительный, не сходил с лица старика. – Скажите мне, и я уйду.