Семеныч открыл заслонку, где варились кварковые бифштексы, и вытащил алюминиевую кастрюльку. Всё было на месте. Бифштексы, похожие на куски черной резины, в количестве пяти штук лежали на месте. Шлоссер облегченно вздохнул, но тут же встревожился снова:

— Наверняка решили похитить перемещатель!

Он ринулся в соседнюю комнату, где находился видеомагнитофон, но и там все было в порядке.

— А может, это Евстигнеев заходил? — неожиданно испугался Шлоссер. — Может, это он радиации хватанул? И теперь у него вместо шкуры кварковая броня? И он будет теперь светиться по ночам, как Кентервилльское привидение?

Механик вытащил из кармана мобильник и набрал телефон Евстигнеева.

— Слушаю! — энергично ответил Евстигнеев. — Что случилось?

— Не поверишь, ко мне залезли! — шепотом доложил Шлоссер. — Не знаю кто, может, шпионы, но залезли. А я никак не пойму — зачем?

— Сейчас буду! — ответил Евстигнеев и отключил телефон.

Через десять минут он уже окидывал помещение хозяйским глазом.

— Обрати внимание на эти светящиеся следы! — ткнул пальцем в пол Евстигнеев. — Во-первых, они принадлежат разным людям. У одного кроссовки, у другого ботинки. Возможно, сапоги. Следы принадлежат двум крутым особям мужского пола.

— Почему мужского? — засомневался Семеныч.

— Где ты видел женщин с таким размером ноги?

— Антонина, — сказал Шлоссер, — жена Савелия!

— Чудак-человек! — возразил Евстигнеев. — Она же в чешках ходит, а чаще — босиком.

— Верно, — согласился Шлоссер, — все время забываю, что у нее след как у снежного человека.

В комнату вошел Костя, которого быстренько ввели в курс дела, и он принялся тут же осматривать двери.

— Взлома нет, — заявил он через минуту.

— Естественно, — откликнулся Шлоссер. — Они же через крышу проникли. Вы забыли, что злоумышленники залезли через реактор?

— Ну да! — вспомнил Костя. — А чего же я дверь осматривал?

— Это от избытка сил, — усмехнулся Евстигнеев. — Лучше прикинь, кто это мог сделать и зачем? Снова промышленный шпионаж?

— Тут и думать нечего, — сказал Костя, — залезли приезжие братки. А искали они золото.

— Точно! — Шлоссер схватился за голову. — Как я сразу не догадался? Даже от сердца отлегло.

— Надо же, какой щедрый! — заорал Евстигнеев. — Где сундук?

— Не сундук, а сундуки! — поправил его Шлоссер.

— Тем более. Где они? Свистнули небось?!

— Свистнули, — согласился Шлоссер, — они здесь стояли. Ну и плевать.

— Как это наплевать? — возмутился Костя. — Это же народное достояние! Яга, между прочим, на премию рассчитывала. Как общественник. И Леший тоже.

— Давно бы сказал, — рассердился Шлоссер, — золота я тебе сколько хочешь наворочу. Нужна тонна, будет тонна. Вот бриллианты действительно жалко. Я тут как раз присмотрел парочку на токарный станок. Лучше резца не придумаешь!

— Кто про что, — сказал Евстигнеев. — Ты лучше скажи, как они ухитрились вдвоем здоровенные сундуки упереть? Почему их твой хваленый Гаврила не остановил?

— А они их и не утащили, — улыбнулся Костя. — Гляньте-ка! — он указал на кучу строительного материала, из-под которого сиротливо выглядывали искомые сундуки.

— Решили, что спрятали, — удивился Шлоссер, — чудаки!

— Они не рассчитали, что с этого ракурса сундуки будет видно, — предположил Евстигнеев. — Наверняка вечером придут, чтобы вытащить.

— А мы их встретим и возьмем с поличным! — воскликнул Костя.

— Ну возьмем, — сказал Шлоссер, — а дальше что? У нас даже милиции нет.

— Нет и не надо, — сказал Костя. — Мы этих бандюг Яге отдадим. На перевоспитание. Она их и так ущучила, а тут…

— Суд Линча я не приветствую, — сухо возразил Шлоссер, — лучше их ко мне, в ремонтные мастерские. Уж я из них сделаю людей!

— Да они у тебя сбегут, — сказал Евстигнеев, — в первый же день.

— А я им электроды в мозги вживлю, — мрачно пообещал механик. — Будут по струнке ходить!

— Семеныч, ты все со своими садистскими шуточками, — рассердился Евстигнеев. — Может, вызвать наряд милиции из района? Оформим задержание по закону!

— Вместе с двумя сундуками золота? — осведомился Шлоссер.

— Верно… Вот ведь каша какая заварилась! Ладно, что-нибудь сообразим.

— Тогда продумаем план будущей операции, — по-деловому предложил Шлоссер. — Прикинем наши возможности. Во-первых, нужно убрать Гаврилу, а то он им в первые пять минут по башке настучит, и все кончится. Вместо него поставим перед воротами твое механическое чучело. Для острастки. Не пожалеешь ради такого дела?

— Забирай! — великодушно разрешил Евстигнеев.

— Во-вторых…

Остаток дня братки провели в страшном волнении. Когда стемнело, Серый потянулся было включить свет, но шеф его остановил:

— Не надо. И так светло.

В самом деле, от Серого и Толяна исходил довольно интенсивный и, как ни странно, приятный для глаз зеленый свет, при котором можно было вполне читать газету.

— Шеф, — шепотом попросил Колян. — а может, того? Включим, а? А то как-то жутко… Как в кино про мертвецов.

— Это кто мертвецы? — вскинулся Толян. — Фильтруй базар!

— А ты в зеркало смотрелся? — постукивая зубами, спросил Колян.

Серый, светясь и рассыпая искры, подошел к зеркалу. Некоторое время он вертелся перед ним так и сяк и, кажется, понравился самому себе.

— А чего такого-то? — сказал он. — Нормально!

— Для чертей, может, и нормально, — проворчал Колян.

— Отставить разговоры! — скомандовал Эдик. — Слушать меня! По ранжиру стано-вись!

Братки обалдели, но тут в окно кто-то тихонько постучал.

— Это Лисипицин, — сказал Эдик. — Бортанем его, пацаны?

— Как скажешь, шеф! — молодцевато ответили парни.

— Сейчас выйдем! — крикнул Эдик Лисипицину и, повернувшись к своим, добавил: — Вы молчите, я сам с ним побазарю.

Поправив треуголку и выпятив живот, он неторопливым шагом вышел на улицу. Братки вывалились за ним.

Увидев охваченных сиянием Серого и Толяна, Рудольф Адольфыч попятился и схватился за колья ограды. Однако, постояв так с минуту, он передумал пугаться и вернулся к браткам. Что-то вроде удовлетворения скользнуло по лицу Лисипицина.

— У Шлоссера побывали, — сказал он, присматриваясь к зеленоватому свечению.

Серый напрягся. Зеленая молния сорвалась с его рогов и ударила в землю рядом с Лисипициным.