Я стал горячо объяснять Молотову, насколько решающими являются в такое время быстрые действия Красной Армии.

Молотов повторил мне, что всё возможное было предпринято, чтобы ускорить дело. У меня сложилось впечатление, что Молотов обещал вчера больше, чем Красная Армия может сделать.

Затем Молотов коснулся политической стороны вопроса и заявил, что Советское правительство намерено воспользоваться дальнейшим продвижением немецких войск, чтобы объявить, что Польша распалась и что Советскому Союзу необходимо, следовательно, прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия.

Аргумент нужен для того, чтобы интервенция Советского Союза была оправданной в глазах масс, а Советский Союз не выглядел агрессором.

Этот путь был для Советского Союза перекрыт вчерашним сообщением агенства ДНБ о том, что в соответствии с заявлением генерал-полковника Браухича нет больше нужды в военных действиях на постоянной границе Германии. Сообщение создаёт впечатление, что вот-вот произойдёт германо-польское перемирие. Если же Германия заключит перемирие, то Советский Союз уже не сможет начать «новую войну».

Я заявил, что не ознакомился с этим сообщением, но оно не соответствует фактам. Я тут же наведу справки.

Шуленбург».

Германия стремилась на данном этапе избежать любых недоразумений в отношениях со своим новым союзником. Он был для неё сейчас чрезвычайно ценен по многим соображениям. В этой связи Риббентроп дает указание своему послу в Москве Шуленбургу:

«Телеграмма № 336 от 13 сентября 1939 г.

Срочно! Послу лично.

Берлин, 13 сентября 1939 г. – 17.00

Получено в Москве 14 сентября 1939 г. – 01.10

Как только станет известным точный исход большой битвы в Польше, подходящей сейчас к своему завершению, мы будем в состоянии передать Красной Армии запрашиваемую информацию относительно различных частей польской армии. Но даже теперь я бы просил Вас информировать господина Молотова о том, что его замечания по поводу заявления генерал-полковника Браухича вызваны полным недоразумением. Это заявление было сделано исключительно для сведения исполнительной власти на старых территориях Рейха. Оно было составлено ещё до начала немецкой акции против Польши и не имеет ничего общего с ограничением военных операций на Востоке. Не может быть и речи о незамедлительном перемирии в Польше.

Риббентроп».

Успехи немцев в Польше подстегнули советскую сторону, не желавшую оказаться в невыгодном положении.

Посол Шуленбург доносил в Министерство иностранных дел Рейха:

«Телеграмма № 350 от 14 сентября 1939 г. Москва – 18.00

Срочно! Совершенно секретно!

Ссылаясь на Вашу телеграмму № 336 от 13 сентября.

Молотов вызвал меня сегодня в 16.00 и заявил, что Красная Армия достигла состояния готовности раньше, чем это предполагалось. Советское выступление может, таким образом, начаться раньше, чем он предполагал во время нашего последнего разговора. Что касается политической мотивировки выступления советских войск (развал Польши и защита русских «нацменьшинств»), то здесь исключительно важно не начинать действий до того, как падет административный центр Польши – Варшава.

Молотов поэтому просил информировать его как можно скорее, когда можно рассчитывать на взятие Варшавы.

Пожалуйста, пришлите указания.

Хотел бы обратить Ваше внимание на появившуюся сегодня статью в «Правде», перепечатанную ДНБ, вслед за которой завтра последует аналогичная статья в «Известиях». Эти статьи имеют целью подготовить упомянутую Молотовым политическую мотивировку событий в советской интерпретации.

Шуленбург».

Подробное разъяснение позиций последовало на следующий же день.

Немцы во всём солидарны со своим союзником. Только вот предполагаемая формулировка мотива вступления Красной Армии в Польшу не устраивает нацистское руководство. Почему одна лишь Германия должна выглядеть агрессором? Пусть уж и партнёр малость испачкается. Стряпали-то вместе!

Риббентроп – Шуленбургу

«Телеграмма № 360 от 15 сентября 1939 г.

Берлин, 20.20

Получено в Москве 16 сентября – 07.15

Очень срочно! Секретно! Послу лично.

Прошу Вас немедленно сообщить господину Молотову следующее:

1. Разгром польской армии подходит к завершению, как это вытекает из обзора военного положения от 14 сентября, который был уже Вам передан. Мы рассчитываем занять Варшаву в ближайшие несколько дней.

2. Мы уже заявили Советскому правительству, что совершенно независимо от чисто военных операций считаем себя связанными разграничением сфер влияния, о котором мы договорились в Москве, и это, конечно, относится также и к будущему.

3. Из сообщения, сделанного Вам Молотовым 14 сентября, мы заключаем, что Советское правительство намерено выступить уже теперь. Мы приветствуем это. Таким образом, Советское правительство избавляет нас от необходимости полностью уничтожить остатки польской армии, преследуя их вплоть до советской границы.

Помимо этого, в том случае, если не состоится советская интервенция, может возникнуть вопрос о том, не образуется ли политический вакуум в областях, лежащих к востоку от немецкой зоны влияния. Поскольку мы с нашей стороны не собираемся проводить какую бы то ни было политическую или административную деятельность, кроме мероприятий, к которым нас вынуждают военные операции, то без интервенции Советского Союза могут создаться условия для возникновения там новых государств.

4. Для политического оправдания факта продвижения Красной Армии мы предлагаем опубликовать совместное коммюнике следующего содержания:

«Ввиду полного распада старых форм правления в Польше правительство Рейха и правительство СССР считают необходимым положить конец невыносимым политическим условиям, существующим на этих территориях. Они считают своим обоюдным долгом восстановить мир и порядок в этих областях, представляющих для них интерес, и создать новый порядок путём установления естественных границ и создания жизнеспособных экономических структур».

5. Предлагая такое коммюнике, мы полагаем, что Советское правительство уже отказалось от мысли, высказанной Молотовым в одной из предыдущих бесед с Вами о том, чтобы использовать в качестве предлога советской акции угрозу, нависшую над украинским и белорусским населением. О выдвижении подобной мотивировки не может быть и речи. Выставлять оба государства врагами перед всем миром прямо противоречило бы действительным намерениям Германии, которые ограничиваются исключительно хорошо известными сферами германского влияния. Это также противоречило бы договорённости, достигнутой в Москве и, наконец, находилось бы в противоречии со стремлением к дружеским отношениям, высказанным обеими сторонами.