Бога, нам нравится соблюдать мицву, мы находим утешение в том, что существуют заповеди, понять которые нам не позволено. А потом в свойственной ему спокойной и строгой манере рассказывал о том, что Кьеркегор верил: неограниченная свобода и есть настоящее рабство, что за свободу приходится платить добровольными обязательствами, что тфилин оставляет метины на руках, дабы напомнить нам – мы изменились не поверхностно, но глубоко. Я очень скучаю по этим восторженным беседам и до сих пор регулярно вспоминаю то время. И по сей день, очнувшись от далекого сна, в этом блаженном коридоре меж забытьем и явью я слышу его голос, вижу огонь в его глазах, когда он рассказывает о Канте, Юме и прочих, в кого я вряд ли снова поверю.

Декабрь

То боги ли жар нам в душу вливают,

Или влеченье свое представляется каждому богом?

Вергилий. “Энеида”[206]

Результаты экзамена стали известны в субботу, а это значило, что мне пришлось в тревоге ждать их весь шаббат. Я убивал время чтением, потом отправился бродить по городу, надеясь встретить Софию. Даже подумывал заглянуть к ней – вот до чего меня мучило нетерпение, – но опомнился и вместо Софии зашел к Ноаху.

– В чем дело, дружище? – Ноах открыл дверь, хлопнул меня по спине. – Почему у тебя такое лицо, будто ты увидел привидение?

– Потому что у меня такое ощущение, будто я жду не дождусь, когда же его увижу.

Я направился следом за ним по коридору.

– Тогда тебе вряд ли понравится то, что происходит в гостиной.

– В смысле?

Мы заглянули на кухню, Ноах взял мне “Хайнекен” и повел меня в гостиную к остальным.

– Мы проверяем баллы.

– Посмотрите, кто пришел, – сказал Оливер, в руках айфон. Сидящий рядом с ним Эван фыркнул, увидев меня. – Мы как раз сообщили кагалу результат Ноаха.

Я сел на диван, поставил пиво на пол. Амир впился в меня взглядом, точно выискивал доказательства вины.

– Ты ведь еще не смотрел? – спросил он.

Я смущенно моргнул. До сих пор не привык, что окружающие меня люди безнаказанно нарушают шаббат. Глядя на Амира, ожидающего моего ответа, я вспомнил, как в пятом классе Мордехай признался мне, что в пятницу вечером включал и выключал “Уокман”. Он настаивал, что это круто, уговаривал меня попробовать. “Даже если тебе не понравится, даже если ты больше никогда не захочешь этого делать, – убеждал он, – все равно ты будешь знать, что восстал хоть однажды”. Я попросил неделю на размышления, но, когда наступила пятница, удержался, вдруг представив Мордехая змеем, соблазняющим Еву запретным плодом. Почему он доверил свой секрет именно мне, было очевидно по моей реакции: я изумился, но не ужаснулся. В отличие от Шимона и остальных, мне не претила сама мысль о грехе. И потом еще долго я воображал себя рабби Амноном из Майнца, который едва не предал Бога.

– Сейчас шаббат, – ответил я.

– То есть нет, как я понимаю, – сказал Амир.

– Нет.

– Вообще-то, если бейт-дину[207] это важно, – Ноах плюхнулся рядом со мной, – формально грех не мой. За меня в интернет вышел Оливер.

Я неловко отхлебнул пиво.

– По-моему, тут нет никакой разницы.

Ноах виновато рассмеялся.

– То есть ты не считаешь, что можно перевести свой грех другому? Как деньги?

– Между прочим, в мою защиту, – Оливер открыл “Будвайзер”, – свою оценку я не посмотрел. И совершенно уверен, что грех остается на Ноахе. Иден, хочешь, я проверю твой балл? Причем совершенно бесплатно.

– Не, я пас, спасибо.

– Как угодно.

Амир поерзал на диване.

– Оливер, ты правда не посмотрел свой результат?

Оливер поднял бутылку.

– Ты не ослышался.

– Но почему?

– А какая разница, что там?

– Ну как какая. Очень большая.

– Для тебя. – Оливер отпил глоток. – Но, к счастью, не для меня.

– Это привилегия, – пробормотал Амир.

Оливер передернул плечами:

– Такое богатство? Да уж, не жалуюсь.

– Нет. Такая глупость. – Амир повернулся к Ноаху: – Ты набрал сколько нужно для поступления?

– Да, сэр, – ответил Ноах. – Тренер будет доволен.

– Замечательно. Поздравляю. А ты, Эван?

Эван до этой минуты молча лежал на диване, уткнувшись в “Уолл-стрит джорнал”.

– Чего тебе, Амир?

– Как ты себя чувствуешь?

– На самом деле ты спрашиваешь, обошел ли ты меня, – лениво произнес Эван за газетой. – У меня нет настроения играть в эти игры.

– Не льсти себе. – Амир схватил старый выпуск “Спортс иллюстрейтед”. – Я спросил чисто из вежливости.

– Погоди, – не удержался я, – Амир, так ты проверил свой балл?

До сих пор я был благодарен Амиру за то, что он неизменно противился рутинным нарушениям Галахи, которыми грешили наши друзья – забывали помолиться, не соблюдали шаббат, проявляли безразличие к кашруту, подавая дурной пример другим. И теперь, узнав, что и Амир посмотрел свои баллы, я вдруг почувствовал себя в одиночестве.

Оливер рассмеялся:

– Ты осуждаешь нас, Иден?

Пристыженный Амир принялся листать интервью с Леброном Джеймсом.

– Да, я и для него посмотрел, – с довольным видом сообщил Оливер. – Поверь, я пытался его отговорить, но ему не терпелось. Наверняка Бог поймет. Спишет на молодость, правда?

– Оставь ты его в покое, – попросил Ноах. – Каждый имеет право решать сам. В общем, Амир сдал очень хорошо. Большой сюрприз.

– Еще бы. – Я досадовал на себя, что оказался не в силах сдержать разочарование в Амире. – Даже не сомневаюсь.

Оливер вскочил с дивана, направился на кухню.

– И все равно Эван наверняка сдал лучше.

– Едва ли намного лучше, – предположил Ноах.

Мы переглянулись, ожидая, что Амир вспылит.

– Черт с ним, – Амир отбросил журнал, – говорите уже.

Эван не отложил газету.

– Нам незачем соревноваться, Амир.

– Фигня. Мои баллы ты уже знаешь. Наверняка Оливер тебе сказал.

– Не-а. Не сказал.

– Ага, мой косяк, – крикнул из кухни Оливер. Я услышал, как он роется в ящиках – ищет открывашку. – У него 1560.

Амир побагровел.

– Заткнись!

– Впечатляет. – Эван уронил газету на пол, встал, лениво потянулся. – Ноах, пожалуйста, скажи, что Синтия оставила нам еды.

– Ладно тебе, – ответил Ноах, – не томи беднягу. Ты только посмотри на него.

Эван направился в кухню, остановился в дверях:

– Тебе правда нужно это знать?

Амир не ответил.

– Я тебя обошел.

На этот раз Амиру не удалось сдержаться. Он попытался, очень ненатурально, и вздернул подбородок, чем выдал себя еще больше:

– На сколько баллов?

– Расслабься, – ответил Эван. – На достаточное количество.

– Я хочу знать, на сколько именно.

– Да какая разница?

– На десять? – Амир почесал голову. Казалось, он вот-вот начнет рвать на себе волосы. – Двадцать?

Эван молчал.

– Тридцать?

– Амир, – произнес Эван, – честное слово, это неважно.

Амир натужно рассмеялся:

– Не хочешь