коктейли, названий которых я никогда не слышал: “Молитва девы”, “Буравчик”, “Французский 75”. Вскоре оглушительно загремела музыка, но я остался один, кивал в такт, потягивал “Олд фэшн”.

Рядом со мной материализовалась Николь в синем платье без рукавов.

– Всегда в стороне, да?

– Ага, но ты, наверное, уже поняла, – я смотрел, как Ноах танцует с Ребеккой, – что Реми пригласила меня в качестве души компании.

– Вау, поздравляю. Это, наверное, для тебя огромный прорыв.

– Я тоже так думаю, – ответил я.

– Что-что?

– Я сказал, что тоже так думаю, – повторил я, перекрикивая музыку.

– А. – Она вежливо улыбнулась. – Ясно.

Мимо нас пробирались гости, борясь за доступ к танцполу. Мы оставались на месте, силясь придать своим лицам непринужденное – так мы надеялись – выражение.

– Я бы пригласил тебя танцевать, – сказал я наконец, пытаясь побороть неловкость, – но я толком не знаю как.

– Как приглашать или как танцевать?

– Одно другого не исключает.

Николь протянула мне руку:

– Я разрешаю тебе вытащить меня на танцпол.

– И ты не расстроишься, если я выставлю нас на посмешище?

– Рискуешь ты, а не я. – Она взяла мой бокал, допила и отдала проходившему мимо официанту. – Идем, – она направила меня в хаос, – представь, что это хора.

Я позволил ей вести меня, стараясь не обращать внимания, как Амир непринужденно кружит Лили. Я попытался было ему подражать, хоть и понимал, что не стоит этого делать, и нечаянно ударил Николь локтем по ребрам.

– Извини. Я сказал тебе правду, я действительно не умею танцевать.

– Да уж вижу. – Николь явно не нравилось, как неловко, еле касаясь, я держал ее за талию. – Вот бы кто поучил тебя двигаться как нормальный человек.

Я поменял позицию.

– Так лучше?

– Нет.

– Прекрасно.

Кто-то – видимо, Донни – толкнул меня в спину, и я впечатался в грудь Николь. Она вспыхнула.

– Какой же ты дикарь.

– Послушай, Николь, – произнес я, решив, что ситуация располагает, – нам с тобой как-то не удавалось поговорить о…

Она покачала головой:

– Нет. Я не желаю это обсуждать.

– Но я так и не извинился…

– За что?

– Не знаю. Мне просто казалось странным, что мы делаем вид, будто ничего не было.

Николь поморщилась.

– Иден?

– Что?

– Теперь ты слишком сильно в меня вцепился.

– Черт, извини.

Она убрала руки с моих плеч.

– Это правда, что ты с ней мутишь?

Я замер. Чей-то острый каблук вонзился в большой палец моей ноги.

– Что?

– С этой лохматой тихоней. Катей.

– Ее зовут Кайла. – Я пошевелил ступней, чувствуя, как на ней наливается синяк.

– Говорят, вас видели вместе в классе во время обеда. – Она отстранилась. – Она сегодня здесь?

– Нет, я не видел ее, но…

Краем глаза я наконец заметил Софию: облегающее черное платье, выпрямленные волосы рассыпались по плечам, в ушах серьги на длинных золотых цепочках, подведенные глаза кажутся темными и блестят. Она стояла в сторонке, разговаривала с Эваном, он был в смокинге с красной бабочкой. Кровь застыла у меня в жилах.

Николь завертела головой:

– На кого ты глазеешь?

Огни в зале замигали зелеными вспышками, и я не видел, что делают Эван с Софией. Кричат? Смеются?

– На Софию.

– Софию Винтер?

– Именно. – Меня немного задело, что Николь явно считает мой интерес к Софии до нелепости неразумным.

Она негромко захихикала.

– Иден.

– Что?

– По-моему, ты не в ее вкусе. – И опять хихикнула.

– А кто в ее вкусе?

Она пожала плечами:

– Раньше был Эван. Да и сейчас, судя по всему, тоже.

Музыка смолкла. Диджей объявил, что сейчас будет сюрприз, фильм в честь Реми, и Николь, улучив момент, улизнула. С потолка спустился экран, большой, как в кинотеатре, на нем появился коллаж с изображениями Реми разных лет: новорожденной, лет двух или трех, возле Эйфелевой башни, маленькой цветочницы на чьей-то свадьбе, подростка в слитном купальнике. Через несколько минут самоупоенное видео кончилось, мы послушно похлопали Реми – модное черное обтягивающее платье, светло-вишневая помада, изысканные белокурые локоны, длинная нитка жемчуга. Реми с отцом – осанистый, высокий, до смешного точеное лицо – станцевали под “Как ты красива сегодня” Синатры, после чего взрослые потянулись к выходу. Снова начались танцы, диджей призывал нас “зажигать”, я схватил два бокала и поискал глазами Софию. Через несколько щекочущих нервы минут я заметил ее в глубине зала и пробрался к ней.

Она была одна. Эта часть была огорожена фиолетовыми канатами. Я сел рядом с ней, протянул ей бокал. Из-за пульсирующих зеленых огней казалось, будто мы движемся в замедленной съемке.

– Считаешь себя вип-персоной? – спросил я.

– А ты меня нет?

Как выглядит желание? Глядя на ее лицо, я думал не о желании, а о потребности. Вот как бывает, сказал я себе, когда избавишься от старой жизни и начинаешь новую.

– Я бы сказал, ты самая важная персона как минимум в этом зале. Так что да.

– Ты меня серьезно переоцениваешь, Гамлет.

– У тебя все в порядке?

Веселый и дерзкий взгляд. Она поднесла бокал к губам и сделала крошечный глоток.

– Не беспокойся за меня, не порти себе вечер.

– Я просто… я видел тебя с Эваном. – Кайф от коктейля усилился, и музыка, гремевшая в моих ушах, превратилась в сплошной гул. – Вот и хотел убедиться, что у тебя все окей.

София прикусила нижнюю губу, провела пальцем по краю бокала.

– Почему ты смотрел на меня?

Я вспыхнул.

– Ничего не мог с собой поделать.

На этот раз она сделала большой глоток. Потом облизнула губы.

– И давно с тобой это?

– С того самого дня, как я впервые увидел тебя в бассейне у Ноаха.

Сила энтропии: музыка, стробоскопы, тела на танцполе. София в купальнике, за роялем, под деревом, в лучах солнца у океана. Все это были крепкие напитки. Мне отчаянно хотелось взять ее за руку. А потом с танцпола в наш уголок ворвались двое.

– Черт. – Растрепанная Реми и Эван, бабочка висит на плече. – Я не знала, что вы здесь, – добавила Реми, перекрикивая музыку.

Эван потный, с тусклым взглядом. Он резко кивнул Софии, меня же проигнорировал вовсе.

– Извини. – Эван положил руку Реми на спину и повел ее прочь. – Мы не хотели помешать.

– Можно у тебя кое-что спросить? – произнес я, когда они ушли. София смотрела в свой бокал.

– Что?

– Что у вас произошло?

София на миг прищурилась, и я тут же пожалел, что вообще открыл рот. А потом она встала, одернула платье, протянула мне руку:

– Мы танцуем или нет?

Я смущенно взял ее за руку, остро ощущая, как сердце колотится о ребра. Мы допили коктейли и, точно в бреду, направились на танцпол, толпа расступалась при виде парня из Бруклина рука об