— Хочешь лишить доходов местных воинов?

— Они получат больше. С продаж платится налог, и он увеличится. Даже не видящие смысла везти на базар продукты будут заинтересованы получить монеты из-за введения денежных поборов, и им не станут мешать на дорогах. Заодно и товары подешевеют, что всем придется по вкусу. Правда, результат многим сразу не виден, нужно показать в отдельной области. Чтобы не слова, а практически…

— М-да, — сказал Бойс, помолчав. — Действительно, ничего оригинального.

А то я надеялся на признание великого гения в своем лице. Все это лежит на поверхности, и проще сказать, чем сделать. Те же откупщики существуют не от доброты душевной. Они выделяют огромные средства здесь и сейчас. А выбивают из населения потом. Правда, порой в двойном размере, но так уж заведено. Должны же они нечто иметь лично себе? Заменить их — надо иметь немалое количество чиновников и платить им жалованье. Причем, без всяких сомнений, новые сборщики будут не лучше прежних. Выбивать деньги из простых людей требуется иметь железные нервы и не стесняться в методах. У них ведь тоже план и контрольная цифра, а с богатого проще получить взятку, переложив основную тяжесть на прочих. И менее опасно, кстати. Такая жизнь на самом деле. Мой отец даже в хороший год плакал на отвратительный урожай и просил скостить сумму. Очень логично. Мытарям незачем знать, насколько уродилась пшеница. Одна проблема — они уже все отговорки слышали и никому не верят.

— Возможно, ты получишь монополию на бумагу, ее производство и станок. По возвращении.

Ну хоть не прямой отказ. Обдумает идею и нечто решит.

— Ступай, всадник Рудан.

Она стояла, прислонившись к окну, и внимательно наблюдала за дверью приемной. Только вышел я через другую. Уж не в курсе, из каких соображений часть посетителей назад в «предбанник» не возвращались.

— И чего такого интересного в этих створках, — спросил я, подойдя, — благородная госпожа Кари?

Она вздрогнула и повернулась.

— А, это вы.

— Простите, что напугал.

— Меня?! — Возмущения в голосе было через край. — Я не из пугливых. Просто подошли очень тихо.

— Еще раз прошу извинить, благородная госпожа.

— Ничего ужасного, — заявила милостиво. — Тем более что я жду вас.

— Позвольте спросить — зачем?

— Э… господин Гунар, той ночью вы не были столь вежливым. Даже кричали и на «ты» обратились.

— Обстоятельства… хм… вроде не позволил себе ничего особо грубого.

— Не извиняйтесь в очередной раз. Просто говорите со мной нормально. Как привыкли с другими.

— Э, — пробормотал в растерянности, — все же вы дама, выше по положению, и иные обороты речи могут обидеть. В последнее время я регулярно имею дело с тупыми новобранцами, и грубости непроизвольно соскакивают с языка.

Она хихикнула, невольно оборвав монолог.

— Вот-вот. У вас все равно не получится быть по-настоящему манерным. Привычка отсутствует. Ну и зачем стараться?

В очередной раз макнули мордой в грязную лужу. Как бы ни пыжился, все равно воспитание неподходящее в обоих смыслах. А учиться этикету некогда. Служба моя мало отличается от трудов новобранцев. Караулы, наряды, разводы, занятия, учения, и еще многие на первый взгляд незаметные дела плотно заполняют сутки. Если уж пытаюсь создать настоящий инструмент, приходится и самому постигать многочисленные премудрости, и других заставлять. Почему-то копка выгребных ям при стоянке вызывает нездоровое оживление и попытки уклониться — не от работ, нет. От посещения туалета. Пусть им без разницы, куда ступают, и на улицах не стесняясь справляют нужду у первой попавшейся стены, но я помню о причинах эпидемий. Скученность, антисанитария и вши с крысами. Воду для использования при варке и стирке заставляю брать только выше по течению или из колодцев. Немытое и незрелое не лопать под страхом порки, и многое другое.

— Хоп, Кари, не стану мучиться. Так зачем вы меня ждали?

— Сордо город непростой. Он частично принадлежит моему отцу, а где-то на треть знаменосцу Бжатапу. Точнее, его вассалам. Прямо он не имеет отношения к тамошним доходам, но кому-то из городских начальников давал ссуды. Там неплохая ярмарка, и он заинтересован получать бесперебойно процент от торгового сбора.

А вот это уже становилось интересным, невольно настораживаясь, подумал я. Может быть, на месте это выяснится достаточно быстро, но знать заранее очень недурно. В таких случаях два с половиной процента стоимости товара в казну сюзерена, сбор в пользу градоначальника, налог на застроенную домами и лавками землю, разнообразные дорожные пошлины у застав и речных переправ и тому подобное. Владеть городом с развитой торговлей достаточно полезно.

— Вчера я случайно…

Как в прошлый раз, «заблудилась»?

— …слышала разговор советника отца с присланным тайно человеком от знаменосца. Бжатапу не станет разорять окрестности, а взамен вассалы Ходжу не поддержат вас.

— То есть Бжатапу уже знает про мой поход?

— Подозреваю, многие в курсе, — совершенно спокойно ответила она. — В канцелярии Повелителя станут тянуть время, и он не может не ответить на наглый налет. Если потребуется — всей силой. А для Рангита Бойса лучшей вариант отправить вас навстречу. Кто бы ни победил — у него имеются замечательные оправдания для регента Сили. Полагаю, некоторые владения вы защитить сумеете, а другие нет. Пехоте не отразить набегов повсюду. Скорость не та. У вас тоже будут доводы для оправдания перед сюзереном, но появятся и претензии.

— Так говорили они?

— Так утверждаю я! — резко заявила девочка. — Они обсуждали обычное соглашение о невмешательстве. Без подробностей.

— И зачем вы говорите об этом мне?

— Почему нет? Речь не шла о союзе или ударе в спину, лишь нейтралитет. Сообщив об этом, я не наношу вреда моему клану и отцу. Тогда вы повели себя как настоящий человек чести. Не выслужившись перед отцом или еще кем-то. И вы… в чем-то похожи на меня. Я женщина…

Пока не доросла, невольно подумал я, сохраняя серьезное выражение лица.

— …меня не воспринимают всерьез. Ко всему имею двоих старших братьев и множество сестер. Все, что мне предстоит, — замужество за стариком-вдовцом, без моего согласия, из союзного рода. Все на благо клана! — сказала с горечью, берясь за ворот тремя пальцами. Очень характерный жест. Возмущение. — А у меня, между прочим, есть мозги и желания. Отцу без разницы. Как и вас, считает пешкой.

Она явно имела в виду не звание пехотинца, как ранг, а фигуру из шахмат.

— Вы пытаетесь подняться, а вас используют. И мне это неприятно. Если сумеете сделать из них идиотов, считайте — доставили мне удовольствие.

А ведь такой друг мне совсем не лишний.

— Я постараюсь, — заверил я и увидел серьезный кивок. — Вы сыграли с Гили в «Стратегию»?