Пит принял решение: он не умрет ни от голода, ни от болезней. Он крутой деревенский парень, выпускник Уэст-Пойнта, кавалерийский офицер, у него дома прекрасная семья. Он удачлив: физически крепче многих, упорнее их. Выносливее товарищей – во всяком случае, в этом себя убеждал. Хотел бы помогать слабым, но обессилел. Умирали все, и ему приходилось думать о себе.

По мере того как условия в О’Доннеле становились все страшнее, люди все чаще поговаривали о побеге. Естественное желание заключенных, но в их случае почти невыполнимое. В них сохранилось слишком мало сил, чтобы далеко убежать, и повсюду находились японцы. Даже если бы удалось выбраться наружу, в джунглях все равно не выжить. Чтобы подавить желание к побегу, японцы установили несколько правил – простых для понимания, но исключительно жестоких. Если заключенный бежал и был пойман, его колотили кнутом до тех пор, пока он не истекал кровью. Чтобы продемонстрировать, как работает правило, охрана решила устроить шоу и выстроила около у администрации несколько тысяч пленных.

Пять американцев пытались бежать, но их поймали. Раздели догола, связали над головами руки и прикрутили к перекинутой через рельс веревке так, что пальцы на ступнях едва касались земли. Выглядело все так, будто их хотят повесить. Все пятеро до того отощали, что ребра выпирали из груди. Вперед выступил офицер с кнутом и через переводчика объяснил, что` сейчас произойдет. Хотя и без объяснений все уже стало ясно. Офицер виртуозно владел кнутом, и его первый удар по спине заставил американца закричать. Кнут продолжал хлестать, и вскоре спина и ягодицы несчастного превратились в кровавое месиво. Когда американец потерял сознание, офицер перешел к следующему из пятерых. Экзекуция под палящим солнцем продолжалась полтора часа. Когда все пять истерзанных, обливаясь кровью, затихли, выступил вперед начальник лагеря и огласил новое правило: если кому-нибудь из узников удастся убежать, пыткой кнутом подвергнут и оставят умирать на солнце десять его товарищей.

Это шоу расстроило много планов побега, которые тщетно придумывали заключенные.

Клэй нашел работавшего на грузовике филиппинского скаута, открывшего в американском секторе лагеря черный рынок еды. Он назначал честные цены и предлагал консервы с лососем, сардинами, тунцом, фрукты, арахисовое масло, печенье. Пит и Клэй приняли решение: они потратят спрятанные в чехле фляги деньги Пита, купят, что смогут, еду поделят между собой, но ни с кем больше, и попытаются выжить. План требовал усилий от обоих – непросто спрятаться так, чтобы никто не заметил, как они поедают продукты с черного рынка. Народ в лагере стал завистливым, и все следили друг за другом. Им было стыдно есть самим и не делиться с другими, но они точно знали, что не сумеют накормить шестьдесят тысяч голодных лагерных душ. В первую покупку попала банка лососины, четыре апельсина и кокосовое печенье. За полтора доллара они наелись, как короли.

План был таков: растянуть деньги на как можно более долгий срок, а потом придумать что-нибудь еще. Еда буквально возродила Пита, и он стал бродить по лагерю в поисках своих старых сослуживцев из двадцать шестого кавалерийского полка.

Японцы редко заходили на территорию, и их мало интересовало, что там происходит. Они знали, что в лагере нечеловеческие условия жизни, и, когда это было возможно, просто игнорировали тюрьму. Пока пленные за решеткой, им безразлично, чем они живут.

А вот груды мертвецов игнорировать было нельзя.

Начальник лагеря велел их сжигать, но генерал Кинг просил разрешить более достойное погребение. Если японцы верили в кремацию, то американцы нет.

С учетом того, что ежедневно умирало до сотни пленных, генерал Кинг разработал похоронный ритуал. Команды могильщиков работали, меняя друг друга. Другие подносили тела. Большинство поступало из больничного морга, но разлагающиеся трупы находили на всей территории.

Пит и Клэй усвоили, что дольше живут те, кто чем-то занимается, а не сидит в ступоре, уставившись в одну точку. Они вызвались работать в команде могильщиков. После завтрака уходили из барака и шли на американское кладбище, расположенное за забором главной территории примерно в восьмистах ярдах от медпункта. Им дали инструменты – старые лопаты, больше напоминавшие гнутые железяки и на вид неспособные сгрести хотя бы фунт земли. Американский офицер обозначил границы следующей общей могилы: шесть футов в ширину, двадцать в длину и четыре в глубину. Копатели приступили к работе. Их было много, и задача была неотложной, поскольку трупы разлагались.

Их приносили завернутыми в одеяла на бамбуковых шестах или на носилках из створок старых дверей. Похоронные команды пользовались всем, что помогало перетаскивать стофунтовые скелеты, многие из которых на жаре начали разлагаться. Вонь была такой, что при дыхании щипало горло.

При каждой могиле работал регистратор, заносивший в блокнот имя и фамилию мертвеца и точное место его упокоения. Но было много таких, у кого отсутствовали жетоны, и они ложились в землю безымянными. В яму помещалось двадцать и более трупов, когда она заполнялась, могильщики приступали к печальному делу и засыпали товарищей.

Кладбище прозвали свалкой костей, и название прижилось. Пит мог посчитать количество ребер на каждом трупе, который хоронил. И каждый раз, засыпая очередного американского солдата, проклинал японцев.

День за днем Пит с Клэем вызывались работать в похоронной команде. Пит понимал, что это способ сохранить человечность. Кто-то должен позаботиться, чтобы солдата достойно похоронили, насколько это возможно в данных обстоятельствах. И если умрет он сам, то с сознанием, что найдется добрая душа, чтобы вырыть могилу для него.

Потери росли, и работы прибавлялось. С убогим инструментом и скудным питанием выполнять ее становилось труднее. Территория свалки костей расширялась, трупы прибывали нескончаемым потоком.

Яма наполнилась, и офицер приказал засыпать ее. Пит посмотрел на людей и похолодел: это лицо он узнал даже с бородой и закрытыми глазами. Он спросил офицера-регистратора, как имя умершего.

– Сальвадоре Морено из двадцать шестого кавалерийского полка, – ответил тот.

Пит зажмурился и стоял, не в силах пошевелиться.

– Ты в порядке? – спросил Клэй.

Пит, спотыкаясь, отошел к забору, опустился на землю и горько заплакал.

Все указывало на то, что работа в похоронной командой была не лучшей идеей. За ними издалека наблюдали японцы. Им требовались американцы «покрепче», чтобы отправить на родину и там использовать в угольных шахтах в качестве рабов. Пита и Клэя отобрали в группу примерно из тысячи человек. Первая мысль о возможных переменах возникла в конце июня, когда после завтрака в их барак пришел охранник и велел пятерым следовать за ним. Во дворе людей построили и приказали стоять по стойке «смирно». Подъехала колонна грузовиков. Каждому, кого сажали в кузов, давали рисовый ком, банан и банку с водой.

Стало ясно, что их везут не на обычные работы, и через час пути все вокруг взволнованно заговорили. К добру ли, что их увозят из форта? Японцы постоянно перемещали пленных. Будет ли им лучше там, куда они едут?