Она ничего не ответила. Может быть, он ее просто проверял…

— Ты довольно сообразительная, догадалась о дате. Только это не дата рождения моего отца.

Она похолодела. Сама того не желая, она посмотрела на пистолет. Его улыбочка превратилась в широкую ухмылку. Он вытащил пистолет из кармана и протянул его ей, но так, чтобы она не смогла дотянуться.

— Вот что тебе нужно, да? Ну, давай, возьми же его!

Мина запустила в него тарелкой и подалась вперед. Однако он предвидел ее действия и без труда увернулся от ее неумелого нападения. Он расхохотался.

— Так легко не получится, милая моя! Чтобы перехитрить меня, тебе надо было притворяться искуснее!

Она зарыдала.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, отпусти меня! Я никому ничего не скажу, правда.

— А вот сейчас — очень убедительно. Будто бы в тюрьме и вправду ты, а не я. Но вам меня не обмануть!

— Пожалуйста, Юлиус! Все не так, как ты думаешь. Я не админ.

— Разумеется, нет.

— Ты же не можешь держать меня здесь взаперти до конца моей жизни! — сказала она, всхлипывая.

— Нет, — сказал он нежно. — Не бойся, скоро ты освободишься из своей тюрьмы.

Она не посмела поймать его взгляд.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Наступит финал! — сказал он и захихикал. — Эксперимент будет окончен. Так или иначе.

— Ты что, собираешься убить меня, как других?

Он помолчал, а затем со вздохом сказал:

— В принципе, это был бы самый простой способ, не так ли? У нас обоих гора бы упала с плеч.

Она замотала головой.

— Не делай этого! Пожалуйста!

— Должен признать, ты играешь и правда хорошо, — сказал он деловым тоном. — Ты почти убедила меня. Мне жаль тебя. Если ты не одна из них, то живешь в иллюзии. Ты боишься, хотя бояться нечего. Смерть — это не конец, это начало. Ты проснешься. Я тебе сделаю одолжение разбудив.

Она ничего не сказала в ответ.

— Но мне это как-то не по душе, — его голос стал тише. — Какие-то дурацкие инстинкты не дают мне этого сделать. Наверное, это вы впрыскиваете мне сомнения. Получается, что ты просто мерзкая мелкая шпионка!

Юлиус поднял пистолет. Она сжалась в ожидании неизбежного. Он опустил пистолет.

— Ты красивая, тебе говорили?

Ее захлестнул настолько сильный приступ омерзения, что она с большим трудом сдержала рвотный порыв. Ее затрясла мелкая дрожь.

— Ах ты, мерзкая свинья! Только тронь меня…

— Нет-нет, я ничего такого не имел в виду. Я не извращенец. Кроме этого… Даже если ты не из их числа… Они же все время подсматривают.

Она лихорадочно соображала. Если он не собирался или не мог ее убить, то должен был найтись способ убедить его отпустить пленницу.

— Что ты собираешься сделать?

— Я могу тебе доверять? — спросил он со смехом. — Нет, конечно же, нет! Поэтому-то я тебе не скажу, что собираюсь сделать. Мысли читать вы не умеете. Скажу лишь одно: я позабочусь о том, чтобы обо мне заговорил весь мир. Этот, и ваш тоже!

— Что ты имеешь в виду?

— Скоро увидишь! Смейтесь себе надо мной, сидя за своими мониторами! Вы думаете, что выиграли. Но вы здорово удивитесь! Еще как удивитесь!

Глава 48

Айзенберг открыл глаза. Над ним плотным полукругом было натянуто покрывало из серого материала, с круглым окошком, через которое была видна неоновая лампа под потолком. Он попытался поднять руку, но тело было словно парализовано. Он даже не мог пошевелить головой.

Паника овладела им. Где он оказался? Что произошло?

Он смог вспомнить лишь, как вчера, устав до полусмерти, повалился на свою кровать в пансионате. Любезное предложение хозяйки приготовить ему что-нибудь на ужин он отклонил.

Раздались голоса, приглушаемые странным кожухом над ним, напоминавшим крышку гроба.

— Как идут дела? Он уже что-нибудь заметил? — спросил женский голос.

— Не думаю, — ответил мужской голос, напоминавший голос Клаузена.

— Но ты не уверен.

— Я могу измерить его мозговые волны, но мысли читать не могу.

— Где он сейчас?

— Спит.

— Точно? Взгляни-ка на его частоты…

— Черт! Он проснулся!

— Увеличь подачу анподрола! Быстро!

— Не в первый раз. Я сразу же все…

* * *

Айзенберг подскочил от ужаса. Сердце колотилось. Будильник показывал четверть четвертого. Он еще долго лежал в кровати, пытаясь отойти от страшного сна. И хотя его тело было словно налито свинцом, ему не удавалось успокоиться и снова заснуть.

В пять часов главный комиссар прекратил попытки, встал, принял душ, позавтракал в круглосуточной закусочной и уже в шесть был в офисе. Он пролистал новостную рассылку, однако не обнаружил упоминаний о задержании кого-либо, похожего на преступника. К счастью, журналисты еще не разнюхали о ночном происшествии в пансионате.

Снова и снова мысленно он возвращался к странному сну. Он пытался убедить себя, что увидел обычный кошмар, навеянный нападением, попытками представить себе мысли сумасшедшего убийцы, вызванный дефицитом сна и чтением «Симулакрона-3». Однако ощущение сдавленности не желало проходить.

Он взял в руки серебряную рамку с фотографиями Михаэля и Эмилии, где им было семнадцать и четырнадцать лет, и попробовал представить себе, что все его воспоминания о них были иллюзией, производимой магнитными полями в его мозгу: дни рождения, падение Михаэля с горного велосипеда, развод. Абсурдная мысль, можно сказать, смешная. Однако…

Повинуясь порыву, Айзенберг открыл окно браузера и ввел в поисковик «фиктивное прошлое». Одним из первых в списке результатов было высказывание Бертрана Рассела, сделанное им в 1921 году:

«Нет никакого логического противоречия в гипотезе о том, что мир возник пять минут назад ровно в том состоянии, в котором пребывал в тот момент — населенный людьми, которые вспоминают абсолютно фиктивное прошлое. Нет никакого обязательного логического соответствия между событиями разных времен; поэтому ничто из того, что происходит сейчас или произойдет в будущем, не может опровергнуть гипотезу о том, что мир начал существование пять минут назад».

Именно Рассел, любимый философ его отца. Случайно ли?

Айзенбергу стало понятно, что в его мыслях угадываются ростки паранойи. Неужели и правда было так легко потерять связь с реальностью?

«Сны фактами не являются, — сказал бы его отец. — Сосредоточься на том, что тебе известно, а не на том, что ты предполагаешь или чего опасаешься!»

Дверь офиса открылась, и вошел Сим Виссманн. Он сразу направился к своему стеклянному кабинету, не удостоив Айзенберга и взглядом.

— Доброе утро, господин Виссманн, — сказал Айзенберг.

Его приветствие осталось незамеченным.

Он взялся за мышку, чтобы закрыть окошко браузера, и замер. Цитата Рассела упоминалась в блоге, посвященном теории познания. Ничего странного в