Более же всего мастера Тромпа удивило то, что человек, годившийся ему в сыновья, держался столь властно и говорил с жесткостью, достойной адмирала.

Как бы там ни было, если не случится самого худшего, спрятанных в «набрюшнике» денег хватит, чтобы, добавив к уже скопленным за долгие годы плаваний, уйти на покой, не слишком нуждаясь. А о грузе он ничего не знает и знать не хочет. Есть фрахт, коносамент, другие бумаги, есть и представитель грузоотправителя, он отвечает за все, а капитан — только за свой пароход и верность курса.

— Начинаем работать по схеме «Корсар», — передал Белли по радиотелефону Кирсанову.

Чем хороши нынешние времена — так это ощущением свободы и независимости. Свободы действовать по собственному усмотрению и вне зависимости от новомодных технических выдумок — радиолокаторов, пеленгаторов, самолетов-разведчиков, подводных лодок, которые так осложняли жизнь следующих поколений военных моряков. А здесь нет в поле зрения неприятельского судна — и беспокоиться не о чем. Появится — все будет решать скорость, умение маневрировать, дальнобойность орудий и меткость комендоров. Как в настоящем рыцарском поединке.

Старший лейтенант Белли был несказанно горд тем, что в двадцать пять лет командует лучшим в мире крейсером. Жизнь складывалась прекрасно. Ледяным тоскливым вечером на омском вокзале судьба дала ему шанс, единственный выигрышный среди миллионов пустых или роковых. Без всяких усилий с его стороны, за исключением того, что он барахтался до последнего, как лягушка в горшке со сметаной, и сумел дожить до нужного момента. Ну а дальше просто исполнял свои обязанности, как учили. И вот он стоит на мостике своего корабля и готовится выиграть свой первый бой.

Старый героический «Изумруд», встретившись с вражескими крейсерами такого класса, мог бы рассчитывать только на мощность своих машин, позволявших дать двадцать четыре узла против их восемнадцати, а нынешний — совсем другое дело.

Владимир не испытывал, подобно Ростокину, душевных терзаний по поводу неравенства сил. Он ведь не собирался предательски нападать из-за угла на беззащитного противника. Англичане, кичащиеся своим «джентльменством», уже не раз доказали, что джентльменами стараются выглядеть только в своем кругу. Выстрел из бакового орудия «Эклипса» по курсу парохода, означающий требование застопорить машины и лечь в дрейф, один в один повторяет действия их эсминцев против «Валгаллы» в двадцать первом году, когда Белли получил из рук Колчака мичманские погоны.

Может быть, сейчас на крейсерах несут службу такие же юные сублейтенанты, которым через двадцать лет предстоит стать коммодорами и адмиралами, и теперь они получают первые уроки службы под девизом: «Кто взял, тот и прав! И плевать мы хотели на законы и обычаи».

Что ж, всякая палка — о двух концах, от века известно.

Белли двинул рукоятку телеграфа на «Полный». «Изумруд», легко разрезая волну, начал разгоняться, причем вместо столбов черного дыма, бьющих из труб англичан и затягивающих мглой половину горизонта, над ним тянулась едва заметная полоса сероватого горячего воздуха. Почему и заметили его сигнальщики «Гибралтара» недопустимо поздно, когда он приблизился уже на десять миль. Для стотридцатимиллиметровок русского крейсера — дистанция открытия действительного огня. Для английских пушек далековато, конечно. В конце девятнадцатого века нормальной считалась втрое меньшая.

Появление неизвестного, явно военного корабля вызвало среди командования обоих крейсеров скорее недоумение, чем панику. Хотя ни один сигнальщик и офицер не смогли определить имя и национальную принадлежность незнакомца, но тип не вызывал сомнения. Он относился к дальним разведчикам, или «скаутам», только недавно начавшим входить в военно-морскую моду.

Но кораблей с таким силуэтом и архитектурой не числилось в составе ни одного из мало-мальски серьезных флотов. Это не был француз, немец, американец, русский. О вероятных противниках и соперниках англичане знали все. Даже о тех единицах, что пока находились в постройке. До Первой мировой войны понятия «военной тайны» в нынешнем понимании еще не существовало. Та же Великобритания и Германия, невзирая на собственные стратегические расчеты в отношении России, безотказно строили для нее боевые корабли на своих верфях.

Впрочем, имелось в мире достаточное количество мелких «морских держав» вроде Чили, Аргентины, Бразилии, Португалии, заказывавших штучные экземпляры боевых единиц самого экзотического вида и назначения на частных верфях, запоминать силуэты и ТТХ которых старались только истинные любители. Строевым офицерам крупнейшего в мире флота это было ни к чему.

— Что-то похожее, кажется, я встречал в одном журнале, — с долей сомнения сказал инженер-механик «Гибралтара», — немцы проектировали крейсер похожего типа для России, но не уверен, дошло ли дело до постройки…[76]

— Не имеет значения, — пожал плечами командир, — в строю ни у тех, ни у других этого корабля нет. И меня гораздо больше интересует, зачем и почему он появился здесь именно сейчас. В его присутствии потрошить голландца будет не слишком комфортно.

— Да наплевать, сэр, — хохотнул старший офицер. — Международной морской полиции пока не придумали. Сейчас мы предложим ему показать флаг, поболтаем о том, о сем, да и разойдемся. Что ему тут делать? Мы все в нейтральных водах. Голландец от нас в любом случае не уйдет…

— Пожалуй, — с некоторым сомнением ответил командир. Ему не нравилась агрессивная решительность, с которой чужой крейсер шел на сближение. Дьявол его знает, если это на самом деле немец или русский, могут быть неприятности. Вильгельм и Николай настроены недружелюбно, несколько раз намекали, что готовы оказывать бурам поддержку и помощь… А вступать в бой с боевым кораблем великих держав он права не имеет. Будь это хоть речная канонерка. Вздумает этот «скаут» конвоировать голландца до порта назначения, что в таком случае делать?

— На вахте — попросите крейсер показать флаг, — приказал коммодор.

В это время «Ватергюсс», тоже обнаружив приближающийся «Изумруд», проигнорировал английский предупредительный выстрел и начал поворачивать ему навстречу. Так посоветовал капитану Кирсанов, а Тромп решил повиноваться, не задавая лишних вопросов.

Пусть стремительно, с высоким буруном у форштевня, мчащийся корабль выглядит куда меньше английских, слабее вооружен, но ведет он себя весьма решительно. Так, будто уверен в своем превосходстве. Ему виднее. Голландца это не касается, они сами между собой разберутся. А пока будут разбираться, под шумок можно и ускользнуть, потерявшись в густеющей на осте предшквальной мгле.

Командир «Эклипса» не знал об обуревающих старшего по команде коммодора сомнениях. Весь пребывая в азарте охоты, увидев маневр парохода, он тоже переложил руль и приказал следующий выстрел дать из шестидюймовки, целясь как можно ближе к форштевню. Хорошо бы как следует обрызгать голландца, сразу бросит валять дурака. Чужой крейсер он решил игнорировать, по-своему резонно считая, что, какой бы принадлежности тот ни был, помешать все равно не сможет. С морскими державами Англия сейчас не воюет, а если бы даже и воевала — легкий крейсер не противник двум тяжеловооруженным бронепалубным.