— Помоги мне подняться, — сказал он телохранителю. — Вам понадобится геноотпечаток кого-то из знати, чтобы активировать систему Щита.

Исак кивнул и подхватил лорда Часса под мышки с такой легкостью, словно тот был не тяжелее ребенка.

Где-то впереди за аркой снова раздались выстрелы.

В колоннаде за атриумом — длинной деревянной аркаде колонн и встроенных балконов, крытой витражным стеклом, — люди Исака столкнулись с новыми марионетками из плоти. Некоторые показывались на балконах, другие неслись напролом по аркаде. Стражников дома Кроу зажали возле прохода.

Лорд Часс, тяжело опираясь на Исака, учуял запах, пряный душок, ужаливший ноздри, более сладкий и неуловимый, чем пороховая вонь после выстрелов.

— Что это за запах? — прошептал он, больше обращаясь к самому себе.

— Хаос, — сказал Ибрам Гаунт.

Часс и Исак оглянулись, повернувшись спиной к арке, за которой прятались, и увидели Гаунта, с молчаливой целеустремленностью ведущего элитную группу Аристократов. Даур, Каул и Штурм шли в конце, а Жильбер — рядом с комиссаром. Все — с оружием, готовым к бою.

— Похоже, у нас одна задача, — сухо сказал Гаунт. Он подал знак Жильберу, и вольпонцы отправили троих из семи солдат прикрывать дальний край арки. Через мгновение они ворвались в перестрелку всей мощью своих хеллганов.

— Sic semper tyrannis,[2]— прошептал Часс и улыбнулся Гаунту. — Я знал, что вы послужите улью Вервун с истинной отвагой.

Его голос был слаб. Гаунт взглянул на раненую ногу лорда. Исак наложил жгут высоко на бедре, но мантия уже была насквозь пропитана кровью.

Гаунт встретился взглядом с Исаком. Они оба видели, что Часса не спасти.

И Часс тоже знал это.

— Я хотел бы увидеть нашу победу, прежде чем отойти в мир иной, комиссар-полковник.

Гаунт кивнул. Он крикнул вольпонцам:

— Хватит терять время! Захватываем комнаты, живо!

Жильбер оглянулся и с хищной ухмылкой похлопал по ракетной установке, взгроможденной на плечо.

— Разрешение?

— Выдано! — сказал Гаунт. — Скажи своим укрыться! — велел он Исаку, и телохранитель передал команду по микробусине.

Жильбер и один из его солдат выкрикивали вольпонский боевой клич во всю мощь легких, выпуская из подствольников гранату за гранатой по коридору. Пусковые механизмы хлопали и щелкали, выплевывая гранаты.

Взрыв, целая серия взрывов, прогрохотавших один за другим, опрокидывали колонны и вышибли витражную крышу. Обломки и сажа полетели в арку.

Не успел еще развеяться дым, как вольпонцы с криками и стрельбой ворвались в комнату. Что бы он ни думал о них раньше, Гаунт не мог не отдать Аристократам должное. Это были отлично подготовленные, беспощадно эффективные ударные войска. Он видел, чего они стоят, на Монтаксе. Теперь они снова это подтверждали.

С болт-пистолетом и мечом наголо Гаунт ринулся по колоннаде следом за ними, нагоняемый Исаком во главе стражников Кроу, а Даур и Штурм помогали Чассу. Каул просто плелся следом.

Комната была разгромлена. Забытые или лишенные поддержки сервиторы валялись среди деревянного мусора. Одна марионетка, стоявшая на еще не обрушенном балконе, болталась над их головами, как висельник.

Аристократы пронеслись по боковым залам, перестреливаясь с полуживыми защитниками.

— Куда? — спросил Гаунт Часса, но раненый пребывал в полубессознательном состоянии.

— Приемный зал — вперед и налево, — ответил Исак.

— Что ты имел в виду, когда говорил, что пахнет Хаосом? — спросил Часс, внезапно придя в себя.

— Скверна, покорившая Зойку, здесь. Она пробралась в дом Сондара, пронизывая все здесь. Скорее всего, поэтому безумный ублюдок и отключил Щит. Каул сказал, что Сондар непосредственно подключен к защитным системам улья. Готов побиться об заклад, что так она добралась до него — через аппаратуру, заражая, словно болезнь.

— То есть системы улья тоже осквернены?

— Нет… Ложь проникала в сознание Сондара напрямую. К тому же он и так был не в себе.

Он посмотрел наверх и увидел большие двустворчатые двери в комнату.

— За мной! — крикнул Гаунт, и его цепной меч зажужжал, предвещая смерть врагам. Вольпонская группа выстроилась следом и перешла на бег, чтобы поспевать за ним.

Гаунт вломился в двери и влетел прямо в очередную группу сервиторов в вестибюле. Его цепной меч взрезал провода и плоть. Он раскромсал нескольких смертоносных слуг, а затем Жильбер со своими добили оставшихся.

Приемная была просторной и мягко освещенной. Муслиновые драпировки на стенах колыхались, обдуваемые вентилятором. В дальнем углу комнаты стояла большая железная цистерна — ее корпус покрывала патина от медных украшений — глядящая вперед одним зловещего вида иллюминатором.

— Я тебя вижу. Что ты такое? — спросил электронный голос, раздававшийся отовсюду.

Гаунт подошел к цистерне сознания.

— Я представитель имперской власти в этом мире.

— Я здесь власть, — сказал голос. — Я верховный лорд улья Вервун. А ты ничто. Я вижу тебя, ты ничто. Прочь.

— Сальвадор Сондар — если ты еще отзываешься на это имя — твоей власти конец. Во имя Бога-Императора всего Человечества и ради продолжения процветания этой планеты я приказываю тебе сдаться на милость Имперской Гвардии.

— Сдаться?

— Выполняй. Тебе не понравится альтернатива.

— Тебе нечем грозить мне. Нечем искушать. Наследник Асфодель пообещал мне весь этот мир. Щебет сказал мне так.

— Асфодель — исчадие варпа, а его обещания пусты. Я даю тебе последний шанс одуматься.

— А я даю тебе это.

Из дверей, скрытых муслиновыми драпировками, показался сервитор. Зловещее увлечение Сондара его игрушками из плоти было печально известно среди благородных домов, и все эти годы они прилагали немало усилий, чтобы сдерживать его хирургические прихоти и разведение клонов.

Существо было еще хуже, чем все это, хуже даже, чем извращенные создания сумасшедшего инженера плоти. В нем чувствовалось безумие варпа: восемнадцать сотен килограммов покрытого шрамами мяса и хрящей, больше, чем гирканский антледон, живая электропила из частей человеческого тела, сплавленных в тушу дикого степного тура. Вокруг него сплетались и вились конечности — некоторые человеческие, цепляющиеся руками, некоторые звериные, некоторые — мокрые, блестящие ложноножки, словно мускулистые щупальца какого-то исполинского моллюска. Крупная башка лишена глаз, зато рот был полон острых зубов, и из него доносилось вялое чавканье и бульканье. Огромные турьи рога выступали из нижней части черепа. К чудовищу тянулось множество кабелей, проводков и трубочек, но, в отличие от остальных мясных кукол, эта тварь двигалась сама, топая и подволакивая части тела по ковру, извиваясь и пульсируя.