— Пий, ты…

— Заткнись, Гаунт… плевать мне… что там ты хочешь сказать. Ты забрал мою честь… сокрушил меня. Надеюсь, Император… простит тебе, что ты лишил Терру такого великого лидера, как я.

Гаунт покачал головой. Он полез в карман и вытащил погоны Каула и значок с его фуражки. Бережно и почтительно он прикрепил их на место. Каул как будто видел, что делал Гаунт, хотя расширенные глаза стали пустыми, а кровь уже еле сочилась из ужасающих ран.

— Прощайте, комиссар. Вы отдали все.

Гаунт салютовал, так резко и так живо, как давно уже не салютовал.

Каул едва заметно улыбнулся и умер.

Гаунт поднялся над трупом Народного Героя и подошел к цистерне сознания.

— Поднимите лорда Часса. Верни Щит, — тихо сказал он Дауру. Даур кивнул и начал поднимать немощного вергхастского вельможу.

Жильбер тоже подошел к цистерне. Они вглядывались в толстое стекло иллюминатора.

— Придумай поскорее, чем я смогу вас отблагодарить, — сказал Гаунт, не глядя на вольпонца.

— Что?

— Ты вытащил меня прямо из лап этой твари. Я не хочу оставаться в долгу перед высокородным ублюдком вроде тебя дольше, чем потребуется.

Жильбер ухмыльнулся.

— Думаю, я недооценил тебя, Гаунт. И не подозревал, что ты такая надменная скотина.

Гаунт оглянулся. Это должен быть абсолютно другой Ибрам Гаунт, да и вообще другая вселенная, чтобы между ним и Жильбером могли возникнуть доверие и товарищество. Но сейчас, в пучине этого кошмара, Гаунт не мог не зауважать вояку за то, кем он был: преданным солдатом Бога-Императора, как и Гаунт. Не нужно было нравиться друг другу, чтобы сработаться. Было достаточно правильного понимания чести.

Гаунт наклонился, чтобы заглянуть в иллюминатор, с другой стороны Жильбер сделал то же.

Сквозь пелену мутной питательной жидкости они разглядели хилое обнаженное тело, сморщенное и покореженное, колышущееся в цистерне, к его черепу подсоединялись провода и кабели, вьющиеся из крышки цистерны.

— Будем квиты, если ты дашь мне прикончить его, — сказал Жильбер.

— Он твой, — сказал Гаунт.

Жильбер осклабился, перезаряжая хеллган, который только что подобрал.

— А как же процессуальное право? Как насчет самосуда? — саркастично поинтересовался он.

— Я могу легализировать это. Я же комиссар. Ты же так сказал, верно?

Жильбер кивнул и дважды выстрелил в иллюминатор. Зловонная зеленая вода хлынула через отверстия на пол. Над ней вился пар.

Жильбер наклонился, когда напор потока ослаб, и смотрел, как конвульсивно дергающееся тело верховного лорда дрожит в осушаемой цистерне. Он закинул в разбитый иллюминатор гранату и отвернулся.

Глухой удар и облако пара, вырвавшееся из цистерны, ознаменовали кончину Сальвадора Сондара, верховного лорда улья Вервун.

Даур подтащил Часса к латунной панели в стене и помог ослабевшему лорду ввести соответствующие команды. Часс пробормотал Дауру коды как раз вовремя. Когда Гаунт подошел, вельможа уже испустил дух.

Рунические знаки на панели управления затребовали геноотпечаток благородного. Гаунт просто прижал к считывающей пластине руку Часса.

— Sic semper tyrannis, лорд Часс, — прошептал Гаунт.

— Он увидел победу, сэр? — спросил Даур.

— Он увидел достаточно. А мы посмотрим, победа это или нет.

Автоматизированные системы запустились и зажужжали. В глубине улья Вервун завибрировали мощные батареи. Колонна затрещала, и те якорные станции, которые уцелели, подняли свои мачты.

С громким треском, яркой вспышкой и резким запахом озона Щит восстановился.

Ибрам Гаунт покинул приемный зал дома Сондар и вышел на террасу, с которой открывался вид на весь улей. Внизу сверкали пожары, тысячи пожаров, и вспышки непрекращающегося обстрела расчеркивали небо. Щит над головой сиял и потрескивал.

Началась Последняя Оборона.

Найти и уничтожить! И запомнят нас по смертям нашим!

Генерал Корон Гризмунд, перед началом нармянской контратаки

К ночи с тридцать четвертого на тридцать пятый день войны улей Вервун стоял на пороге уничтожения. И вот, словно сведенная мышца, Имперские силы сплотились и отступили через внутренние трущобы в элитные районы, сдерживая превосходящего противника. Подавляющее большинство зойканцев остались снаружи, когда Щит вернулся. Забитые улицы, городские кварталы, разбомбленные жилые районы и магистрали теперь помогали защитникам, которые возводили укрепления и сдерживали зойканский напор.

Кордей и Роун оттянули силы от Вейвейра к рабочим трущобам за каких-то полчаса до того, как их окружил бы противник, поднимающийся от Сондарских врат. Батальоны Севгрупп и Вервунского Главного пробивались на запад, чтобы поддержать отступающих Роанских Диггеров, которые все еще сражались за каждую улицу по пути от врат Кроу и Онтаби. Полковник Балвер фактически принял командование на этом участке.

Пять тысяч солдат Вервунского Главного под командованием капитана Карджина все еще удерживали Хасский западный форт, хотя накатывающие волны зойканцев уже прорывали их оборону в районе химзаводов.

Во всех внутренних трущобах к югу от Главного хребта имперские части пытались замедлить вражеское наступление. Сержант Брей направил танитцев на пустыри к северу от химквартала. Вольпонцы, Севгруппы и Вервунский Главный растянулись к востоку, где оставшиеся танитцы Корбека и Роанские Диггеры под началом майора Релфа удерживали обширную территорию заводов.

Сражение там было ожесточенным — как и везде. Сельскохозяйственную гильдию Гитран атаковали с раннего утра. Взводы Корбека израсходовали почти все боеприпасы и остались без пищи. Они отчаянно сражались вот уже шесть часов без передышки. Вражеские огнеметные танки удерживали магистрали с юга на север и не давали танитским подразделениям получить поддержку от лучше обеспеченных Роанских, расположившихся всего в полукилометре на восток. Танитцы были вынуждены устраивать вылазки за патронами, по двое и по трое выбегая из укрытий, чтобы обобрать трупы зойканцев. Вновь активированный Щит избавил их хотя бы от артобстрела, но бронетанковые колонны врага, уже пробравшиеся под купол Щита, не давали спуску.

Баффелс просвистел приказ, и Майло, Нескон и Кокоэр выскочили из-за заброшенной скотобойни и помчались к горящей мельнице. Дреммонд прикрывал их плевками огнемета. Трое танитцев снарядили свои лазганы штык-ножами. У всех закончились боеприпасы, кроме Кокоэра, у которого оставалось заряда еще на несколько выстрелов.

Шестеро мертвых зойканцев лежали у задней стены мельницы. Троица налетела на них, забирая их лазбатареи. У каждого трупа нашлось по шесть-семь штук, еще были кожаные мешки с гранатами.