Жон Нань Хаи. Я был посвящен во все планы председателя, я знал каждый его день, каждую секунду его жизни. Ничто не ускользало от моего настороженного внимания. Я проверял каждого министра и советника, входящего в двери. Некоторые жаловались, что я воспринимаю слово «безопасность» слишком серьезно. Но я знал, что если неприятности уже начались, то любой момент может оказаться роковым.

— Вы уверены, что не перебарщиваете с безопасностью? — спросил меня как-то Хэн Ту, прогуливаясь по саду.

— Худший предатель обычно ваш друг.

— Вы слишком сильно боитесь.

— А вы слишком мало, товарищ председатель.

Каждый месяц я просматривал фильм об убийстве Джона Кеннеди просто для того, чтобы напомнить себе, что сам я стою на краю пропасти. Достаточно мне на миг утратить бдительность, и человек, за жизнь которого я отвечаю, умрет. Каждый раз, когда я смотрел эту ленту, я чувствовал, как по спине пробегают мурашки. И клялся, что никогда не допущу, чтобы произошло нечто подобное, пока я служу главе Китайской Республики.

Изо дня в день я выполнял одни и те же рутинные действия: пробовал все блюда, подаваемые Хэн Ту на завтрак, обед и ужин. Я тщательно изучил биографии всех людей, окружающих его, и постоянно перепроверял их, хотя некоторые из этих людей находились рядом с ним уже многие годы. Вскоре я знал мельчайшие детали из жизни каждого, включая друзей и знакомых обслуживающего персонала, и даже самых дальних их родственников. Имена, возраст, адреса, профессии, связи — мне было известно все. Однажды молодой садовник пришел, чтобы пораньше отпроситься с работы, потому что у его тещи был день рождения. Я ответил:

— У твоей теперешней тещи, зубного врача, которая родилась пятьдесят пять лет назад, день рождения был позавчера. Ну разве что ты женился во второй раз.

Парень потерял дар речи.

— Однако не стоит отменять свидание с любовницей, с этой двадцатисемилетней служанкой.

— Я больше не хочу никуда уходить, — заикаясь, сказал садовник.

— Но тебе следует это сделать, потому что ты уволен.

Я считал большой удачей то, что именно я оказался рядом с председателем, когда он пережил свой первый сердечный приступ. Я оставался рядом с Хэн Ту все следующие три дня, когда он находился в реанимации, и не прилег даже на минуту. За эти дни Хэн Ту постарел, стал каким-то сморщенным и маленьким.

Когда старик наконец пришел в себя, я сказал ему:

— Я готов отдать вам свое сердце, если нужно.

Председатель улыбнулся и потрепал меня по плечу.

— Не теперь, к счастью.

После этого я внимательно выслушал все требования его лечащего врача, который разработал очень строгую диету. Это была ужасная работа. Хэн Ту действовал, как мелкий воришка. Однажды я застал старика в полночь на кухне вместе с шеф-поваром, которому он помогал жарить кун-пао, жирное и острое блюдо из курицы, свою любимую еду. Это объяснялось тем, что он был родом из провинции Сычуань, где жители готовы были посыпать острым перцем все подряд.

— Товарищ председатель, боюсь, что не смогу выполнять свою работу, если вы не станете делать свою, — твердо заявил я ему.

— Да что ты, сынок. Я ведь старик. Диета — это совсем не то, о чем я мечтаю.

— Вы хотите, чтобы я выполнял ваши приказы?

— Да, разумеется.

— Хорошо, вы приказывали мне защищать вас. — И с этими словами я поднял сковороду и вывалил все ее содержимое в мусорное ведро. — Согласно вашему приказу.

— Что ты сделал с моей вкуснейшей курочкой! — в отчаянии воскликнул Хэн Ту.

— Ваше сердце не примет той щедрой дозы соли и перца, которую повар только что насыпал туда. А масло, в котором плавает курица, закупорит ваши вены, так же как пробка закрывает слив в ванной.

— Я хочу есть! — капризно орал он. — Вся эта безвкусная пища, которой вы меня кормите, просто убивает меня!

— Нет, а вот это вас точно убивает. Я приказываю вам вернуться в спальню, я принесу здоровую пищу. Благодарю вас.

Председатель, как нашкодивший ребенок, потихоньку улизнул из кухни, пока я отчитывал повара.

— Вы понимаете, что можете просто убить его такой пищей?

Тем временем Хэн Ту окольным путем пробрался в кладовую. И только он собрался зачерпнуть полную пригоршню арахиса из большой банки, как вновь услышал мой голос:

— Это тоже неподходящая для вас еда, товарищ председатель. Я же сказал, что сейчас принесу что-нибудь полезное.

С тех пор Хэн Ту был здоров. Страна процветала благодаря его политике открытых дверей, а экономика развивалась ускоренными темпами. По мере сокращения числа рабочих мест в государственном секторе возрастало количество новых мест в секторе частном. Люди стали жить лучше. Мир с удивлением наблюдал, как древняя нация, подобно динозавру, начинает выбираться из того болота, в которое ее засасывало на протяжении долгих лет правления Мао. Хэн Ту стал тем винтиком в механизме, который запустил в работу всю систему. Он заслуживал всяческого уважения.

В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году президент США Рональд Рейган предложил Хэн Ту посетить Америку с первым в истории Китая официальным государственным визитом. Я собирался впервые отправиться в Америку. Сначала я направил запрос в ЦРУ и ФБР, чтобы группе агентов из Китая было разрешено ознакомиться с путем следования Хэн Ту во время визита за несколько месяцев до предполагаемой поездки. В просьбе мне было грубо отказано. В ответном письме мне объяснили, что, как только иностранные агенты ступят ногой на американский берег, они сразу же попадут под защиту ЦРУ. Китайские агенты будут всего лишь ненужным дополнением к отлаженной американской системе безопасности, имеющей богатейший опыт и знания.

Мне совсем не нравилась идея, что я буду играть вторую скрипку во время визита, поэтому я отправился самолетом в округ Вашингтон и Даллас под видом военного атташе посольства Китая. В нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди меня грубо остановил таможенник и попросил пройти по красному коридору в небольшую комнату иммиграционной службы.

— Зачем? — спросил я через переводчика.

Офицер иммиграционной службы мистер Смит не обратил никакого внимания на пассажира, говорящего по-китайски. Он вскрыл мой простенький багаж, затем склонил голову набок, пытаясь сравнить фотографию в паспорте на визе с моим лицом. Он нахмурился, продолжая жевать свою жвачку и выдувая из нее пузыри.

— В чем дело? — спросил я.

— Секундочку! Здесь таможня. Вам придется набраться терпения, — передал он через переводчика. — Вели ему заткнуться, или я отправлю его туда, откуда он приехал.

Только после длительных переговоров по телефону с посольством Китая они наконец позволили мне покинуть таможенную зону. Мне очень не понравилось то, что я увидел в