аэропорту. Везде было полно народу и очень грязно, а люди вели себя ужасно грубо.

Мое пребывание в округе Вашингтон тоже было неудачным. Меня приняли за официанта в одном из китайских ресторанов. Хорошо одетый белый мужчина подал мне два доллара и попросил принести ему полотенце, чтобы он мог вытереть руки. Но, поскольку я не понимал, чего он от меня хочет, американец выхватил свои два доллара обратно.

— Здесь отвратительное обслуживание, — сказал он.

«Отвратительное обслуживание — это правда», — думал я по дороге в Китай.

Когда неделю спустя Хэн Ту прилетел в аэропорт Эндрюс в округе Вашингтон, я стоял прямо у него за спиной и нервничал. Президент Рейган произнес слова приветствия, но как только Хэн Ту начал свою ответную речь, из-за спин полицейских раздались выкрики демонстрантов:

— Долой Хэн Ту!

— Долой Рейгана — друга коммунистов!

— Долой коммунизм!

— Свободу Китаю! Свободу Тибету!

Я позволил себе покритиковать ЦРУ за то, что они допустили подобное. В ответ директор произнес нечто нелепое:

— Наша конституция допускает демонстрации в рамках закона. До тех пор пока митингующие ведут себя в соответствии с законом, мы ничего не можем с ними сделать. Свобода слова, вы же понимаете.

— Но они оскорбляют главу государства Китая.

— Но они также оскорбляют и президента Рейгана.

— Что хорошего быть президентом, если его может освистывать и оскорблять народ его страны?

— А что хорошего в том, если народ его страны не сможет говорить ему все прямо в лицо? — парировал директор ЦРУ.

Следующей остановкой Хэн Ту был Даллас. В ту ночь я не мог уснуть. Само упоминание о Далласе заставляло меня содрогаться, как будто бы я слышал у себя за спиной шаги убийцы Кеннеди. Мне казалось, что я даже ощущаю привкус крови во рту.

В день визита Хэн Ту в штате Техас было тепло, хотя и стояла ранняя зима, но солнце сияло, улицы были украшены цветами, так же как в тот день, когда Джон Фитцджеральд Кеннеди получил несколько пулевых ранений в голову. Точно так же, как и он, Хэн Ту ехал в открытой машине, направляясь на встречу с губернатором. Я позаботился о том, чтобы китайские агенты образовали еще одно кольцо безопасности вдоль трассы. У меня чуть было не разорвалось сердце, когда один из демонстрантов швырнул в машину кожуру от банана, которую я принял за ручную гранату. Мои люди упустили из виду того, кто это сделал, и я устроил им такой разнос, что под конец они чуть не плакали.

— Мы не можем вернуться домой без нашего председателя.

— Но это был всего лишь банан.

Я ударил солдата по лицу и в бешенстве удалился.

Остальная часть пути прошла гладко. Мое лицо попало на снимки в тот момент, когда Хэн Ту махал рукой Рейгану на прощание. Фотография появилась на обложке журнала «Таймс», который назвал главу КНР «человеком года».

Не успел я перевести дух и прийти в себя после поездки в Америку, как председатель выдвинул совершенно невозможное предложение. Незадолго до дня своего рождения, когда ему должно было исполниться семьдесят пять лет, Хэн Ту внезапно охватила идея посетить свою родину в Сычуани у подножия Тибета.

— Падающие листья должны вернуться к своим корням, — объяснял он мне, — чем старше я становлюсь, тем больше меня тянет на родину.

— Ваше желание — закон, — бодро отрапортовал я.

— Хорошо. Но в этой поездке я хочу, чтобы ты был в стороне от моего кортежа, смешался с толпой, с людьми этой провинции. Послушай их разговоры. Узнай, что они думают, о чем говорят, а потом доложи мне. Я хочу узнать правду, которая отражает подлинное состояние дел.

— Но, товарищ председатель, вы окружены советниками и министрами.

— Именно поэтому я и прошу тебя сделать это. Они никогда не говорят мне правду.

В первый же день поездки Хэн Ту нарушил все правила, которые я разработал для него. Он велел своему водителю время от времени останавливаться и выходил из машины без всякой охраны, смешиваясь с приветствующей его толпой, пожимал руки жителям деревни, которые знали его семью на протяжении нескольких поколений. Он выглядел совершенно счастливым человеком, на глазах у него выступили слезы умиления. Люди подходили к нему и радостно приветствовали. И спустя некоторое время этот невысокий человек совершенно потерялся в толпе.

На третий день я предложил ему отменить посещение могил его предков.

— Почему? — захотел узнать он.

— Это опасно.

— Я должен отдать дань уважения своему отцу и отцу моего отца. Позволь мне сделать это. Если уж я смог пережить поездку в Америку, то здесь и подавно со мной ничего не случится. Вокруг меня мой народ.

— Товарищ председатель, у меня есть нехорошее предчувствие, я жду беды, — ответил я, махнув листом бумаги.

— Какой беды?

— Вам угрожают смертью.

— Готов заверить вас, что это всего лишь пустые угрозы.

— Прошу вас, вы подвергаете себя неоправданному риску.

— Но я должен посетить их могилы.

— Если это для вас так важно, то, может быть, вы подумаете над тем, чтобы изменить время похода на кладбище?

— Нет, восход солнца — это традиционное время для посещения мертвых. Когда солнце сядет, все они вернутся во тьму. Я не могу изменить этого.

Некоторое время во мне все бурлило. Но я взял себя в руки:

— Если для вас это столь важно, то я лично обеспечу вашу безопасность.

Место захоронения действительно производило очень сильное впечатление. Я мало разбираюсь в фэн-шуй, но даже меня заворожила красота этого места в первых лучах восходящего солнца. Высокая зеленая гора, стоящая позади могилы, походила на щит, прикрывающий чью-то спину. Могила была обращена к востоку, чтобы ловить хороший ветер. Все кладбище отражалось в большом озере, до краев заполненном сверкающей водой, таким образом, здесь был представлен и один из элементов буддистского тантризма, означающий постоянно приумножающееся богатство. Когда лучи солнца пробились сквозь утренний туман на востоке, зрелище стало просто завораживающим.

Письма с угрозами были получены за два дня до этого. В них не было ничего особенного, но они заставили меня беспокоиться. Мои люди прочесали все вокруг кладбища, осмотрели каждый сантиметр на могиле, заросшей дикими цветами и колючими кустами, но не нашли ничего кроме пары зеленых лягушек и змей.

Огромная толпа ожидала появления председателя, но мы удерживали ее примерно в ста метрах от могилы, где он, стоя на коленях, собирался поклониться праху своих предков. Когда появился Хэн Ту, он стал здороваться с людьми и махать им в знак приветствия. Вдруг откуда-то из самого центра толпы раздались крики. Мои