«Все продолжали что-то кричать, — вспоминал Муссолини последние мгновения взлета. — Кто-то махал руками; затем наступила тишина стратосферы». Радль, стоявший на часах возле багажа дуче, с тревогой наблюдал за тем, как «Шторьх» покатился вниз по склону, перепрыгнул через канаву и исчез за краем плато. «Колени у меня задрожали. Заходили ходуном, — вспоминал он. — Ноги не слушались. Я почувствовал, что падаю».

Радль рухнул на багаж. Зловещая тишина повисла над толпой, жадно прислушивавшейся к звукам двигателей «Шторьха». «Все напрасно, — подумал Радль, — они разбились».

«Шторьх» действительно летел прямо в пропасть. Но, вместо того чтобы попытаться сразу поднять нос вверх, Герлах, демонстрируя железную выдержку, сознательно удерживал летательный аппарат в угрожающем пике, чтобы набрать скорость полета, необходимую для того, чтобы самолет стал управляемым. Через несколько секунд ему удалось выровнять самолет. «Когда я открыл глаза, — вспоминал Скорцени, — Герлах уже совладал с машиной и медленно поднимал ее в горизонтальное положение». Радль и другие зрители возликовали, внезапно увидев «Шторьх», вновь вынырнувший у дальнего края пропасти. Позднее Штудент назвал этот взлет «шедевром» пилотажа.

Совладав с самолетом, Герлах спустился в долину и взял курс на юго-запад, на Рим, идя на высоте бреющего полета, чтобы его не обнаружила вражеская авиация. Пассажиры «Шторьха» смогли наконец вздохнуть с облегчением. (Герлах скрыл, что из-за перегрузки самолета двигатель не мог работать нормально.) Не долго думая, Скорцени положил руку на плечо Муссолини. «Теперь мы и вправду могли считать, — писал Скорцени позднее, — что операция по его спасению завершена».

* * *

Почти завершена. После примерно часового полета Герлах приземлился в Пратика-ди-Маре на две точки, левое колесо шасси сломалось при взлете. «Когда самолет остановился, — писал Скорцени, — оказалось, все прошло в лучшем виде. Нам сильно везло с самого начала и до самого конца нашего приключения». Штудент позднее ворчал: «Все могло закончиться катастрофой, потому что Скорцени настоял на полете в одном самолете с ними».

Скорцени и дуче быстро пересели на борт «хейнкеля-111» и вылетели в Австрию. Ненастная погода в окрестностях Вены создала летчику трудности при определении местонахождения города, но около 11 часов вечера ему все же удалось приземлиться в аэропорте Асперн. Затем двое мужчин направились в отель «Империал», где намеревались переночевать; на следующий день они планировали вылететь в Мюнхен, где Муссолини должен был встретиться с женой.

Вскоре после их прибытия в отель коммутатор буквально взорвался от звонков. Казалось, все бонзы Третьего рейха спешили поздравить Скорцени и удостовериться, что новость правдива. Около полуночи, откуда ни возьмись, появился штандартенфюрер СС, командир Венского военного гарнизона. Он повесил на шею Скорцени красивый орден. Это был Рыцарский крест. Он принадлежал штандартенфюреру, но торжествующий Гитлер приказал тому вручить его Скорцени в качестве символического жеста.

Затем позвонил сам Гитлер. «Вы совершили воинский подвиг и войдете в историю рейха, — сказал он Скорцени из „Волчьего логова“. — Вы вернули мне моего друга Муссолини. Награждаю вас Рыцарским крестом и присваиваю звание штурмбанфюрера СС. Примите мои сердечные поздравления!» Впервые столь высокая награда присваивалась и вручалась в один и тот же день. В тот вечер со Скорцени также поговорили Гиммлер, Геринг и фельдмаршал Вильгельм Кейтель.

Что касается дуче, то он коротко поблагодарил Гитлера по телефону, но сказал, что страшно устал и прямо сейчас собирается лечь спать. «Он сообщил фюреру, что устал и нездоров, — записывает Геббельс, — и прежде всего хочет выспаться». Пока Муссолини спал, Скорцени, по слухам, вынес из комнаты дневник и личные бумаги диктатора. (Среди них были «Понтинские и сардинские размышления», фрагменты из которых уже цитировались в этой книге.) С них сняли копии, перевели на немецкий и преподнесли Гитлеру.

Дозволения у недавно освобожденного дуче спросить не потрудились.

Спасение Муссолини, — которое англоамериканцами и режимом Бадольо, естественно, рассматривалось как бегство — вошло в анналы спецоперации разведок многих стран и удивило весь, предельно уставший от войны мир, который в большинстве своем не имел желания погружаться в макиавеллиевские интриги, столь вдохновлявшие государства «оси» летом 1943 года. Даже сегодня, считаясь самым драматическим эпизодом Второй мировой войны, распад альянса Берлин — Рим остается малоизвестной главой ее истории.

На следующий день после операции в Гран-Сассо немцы передали по радио сообщение о спасении дуче, придав ему тональность будничного, повседневного события, тем самым показали в благоприятном свете роль, выполненную Отто Скорцени и СС. «Сотрудники СС и полиции безопасности, руководя действиями группы немецких воздушно-десантных войск, провели операцию по освобождению дуче, — писала газета „Нью-Йорк Таймс“. — Попытка оказалась успешной. Муссолини освобожден, и передача его в руки англо-американских военных, согласованная с правительством Бадольо, провалилась». Хотя Гитлер горько сожалел о капитуляции Италии, он мог утешиться тем, что спас Муссолини и самим фактом его спасения поднял моральный дух немцев. Однако более важным было то, что в августе он ввел в Италию достаточное количество немецких войск, позволивших еще какое-то время сдерживать натиск англоамериканцев. «Если принять во внимание успех немцев, сумевших оккупировать большую часть Италии и долго удерживать противника южнее Рима, — писал биограф Гитлера Алан Буллок, — восстановление режима Муссолини можно представить триумфальным окончанием кризиса лета 1943 года, в результате которого возникла угроза открыть южный фронт рейха наступлению армий США и Британии».

Радио оккупированного немцами Парижа сделало зловещий прогноз относительно того, что освобождение дуче вымостит путь возрождению фашизма в Италии. «Муссолини теперь может взять Италию в свои руки и повести ее вперед с того места, на котором Бадольо пытался заставить ее свернуть в сторону. Он свободно может отомстить за те оскорбления, которыми изменники запятнали итальянский флаг, свободен в желании снова вместе со своей армией стать на сторону Европы. Италия вновь обрела лидера нации». Япония, союзница Германии на Дальнем Востоке, выразила союзникам сердечные поздравления. «Весь японский народ, — сообщило миру японское Государственное информационное агентство, — полон радости, вызванной известиями об освобождении дуче».

Со стороны прессы США и Великобритании происшедшее рассматривалось в более циничном ключе — отмечалось, что у немцев нет особых поводов для радости. «Комедийный боевик под названием „Спасение Бенито Муссолини“ был рассказан, повторен и значительно приукрашен сегодня по немецкому радио, — сообщалось в номере „Нью-Йорк Таймс“ от 14 сентября. — Он оказался для немцев очень кстати после нескольких недель натужных объяснений их военных неудач в Тунисе, России, Италии и на Сицилии».

В той же статье сухо упоминалось о том, что немцы сделали дружбу двух народов главной темой своей пропаганды. «В рассказанной Берлином истории акцент делался на том, что похищение Муссолини стало возможным благодаря личной дружбе двух диктаторов. В своем выступлении в пятницу 10 сентября Адольф Гитлер с теплотой отозвался о бывшем дикторе Италии. Немецкие пропагандисты заявили, что „фюрер лично составил план спасения своего друга и отдал приказы по его выполнению“.