Смысл сказанного был настолько отличен от тона, которым эльф все это произнес, что до меня даже смысл слов дошел не сразу. Но дошел! И я испуганная чуть было не дернулась прочь с тропы, лишь каким-то чудом вспомнив, что эта самая тропа и является моей единственной защитой. А потому отшатнулась не к обочине, а просто подальше, но по той же тропе.

— Хорошая девочка, и кажется даже птенец, — певуче произнес эльф.

Для них наш язык был слишком грубым, но никто не говорил на всеобщем так, как эльфы — когда каждый звук льется, журчит серебристым ручейком. И можно было бы даже заслушаться, если бы не одно «но» — эльфы очень, очень, очень любили убивать людей. Делали это искусно, мучительно, пытки могли тянуться бесконечно. Злые дети иной раз без зазрения совести режут дождевых червей и с искренним интересом наблюдают за их мучениями. Злые эльфы предпочитали резать людей, но точно с таким же искренним интересом.

И эти продолжали улыбаться. Все. Все так же натужно и вымученно, но улыбаться. И я вдруг поняла почему — любой проблеск агрессии и их выбросило бы с тропы! Более того — они кажется вообще первая армия, сумевшая ступить на тайные тропы. Как?! Я не знала, но догадки были — эльфы владели своими эмоциями как никто и никогда. Многочасовые медитации, долгая продолжительность жизни, обучение, заставляющее подавлять любые чувства еще в зародыше. И я не знаю, сколько времени им потребовалось, но передо мной была армия, абсолютно лишенная агрессии, что позволило ей ступить и пройти путь по тайной тропе! Они просто взяли и обошли защиту тайных троп. И жрецы Древуна знали об этом. Знали, от того и собрались в храме, готовые биться до последнего.

— Вход здесь, — между тем произнес главный эльф, сверившись с прутиком.

И над рядами армии дета-королевства прозвучал военный горн. Но как-то тихо, приглушенно и очень даже радостно. Эльфы в целом излучали радость, свет, хорошее настроение и вот эти вот широкие улыбки.

А затем главный эльф с легким звоном высвободил огромный лунный меч из ножен, взмахнул им, и широко улыбаясь первый направил своего коня в невидимый вход в храм.

Остальные, все так же с улыбками, двинулись следом и…

И остановились.

Потому что совершенно неожиданно излишне мускулистый конь попятился задом, и вынес своего всадника обратно на тропу. Эльф улыбался. Все так же широко, а может даже и шире.

В руках у него тлела и осыпалась пеплом сожженная напрочь ивовая веточка, в синих глазах застыл ужас, из-под шлема стекал пот…

Подъехавшие лучники с тревогой всматривались в своего предводителя.

Предводитель с трудом проговорил всего одно слово:

— Ирэнарн.

Но этого слова хватило, для того чтобы все эльфы как один, уже даже не улыбаясь, слаженно свалили с тропы, резко отшатнувшись вправо и исчезнув, едва собственно больше тропы не касались.

Остались только я и потрясенный, местами дымящийся предводитель.

Мы посмотрели друг на друга. И разом бросились прочь — я по тропе в противоположную сторону той, откуда эльфы приехали, он прочь с тропы. До бегущей меня не сразу донеслось «Реани, предупреди Воронира!»

Я знала, как переводится это слово: реани — птенец.

Меня приняли за пособника магистру Ворониру. Вот только предупреждать этих магов, что с легкостью убивали людей в деревнях, я ни о чем не собиралась. Просто бежала и очень надеялась, что бегу в правильном направлении.

Далеко бежать не пришлось — к тому моменту, как в глазах заплясали черные точки, а в боку нестерпимо кололо, я увидела впереди развилку. Одна дорога от нее вела вниз, из лесу по краю опушки до виднеющейся вдали и слышной уже отсюда таверны, вторая — двурогий его ведает куда, она исчезала между могучими деревьями Средиземья.

Сдерживая дикое желание рухнуть в траву и просто полежать, я перешла на быстрый шаг, придерживаясь за нестерпимо болящий бок, после вновь побежала, вних по холму бежать было легче, и вскоре уже подходила к массивным воротам, охранял которые орк. Могучий, суровый орк. Который при виде меня открыл рот и спросил:

— Вкусняшечка?

Задыхающаяся я неуверенно кивнула.

И содрогнулась, когда орк просиял широченной улыбкой.

Нет, она была вполне радостная, веселая и почему-то даже предвкушаюшающая, и ничем, вот абсолютно ничем не напоминала оскалы эльфов, но кажется я теперь как-то предвзято отношусь к улыбкам.

— Что происходит? — нервно спросила у орка.

Но тот, не отвечая мне, зычно крикнул:

— Она тут!

И сразу же там, за воротами послышался какой-то трудно определяемый гул возбужденных голосов, после стало тихо, и я услышала:

— Открывай.

Орк, широко улыбаясь мне, как-то по-отечески протянул руку и поправил растрепавшиеся волосы, потом полы плаща, затем подумал и плащ вообще с меня снял. Оглядел с явным неодобрением брюки, рубашку и форменный свитер, надел плащ на меня обратно, отряхнул, перекинул мою косу на перед, цокнул одобрительно и распахнул ворота.

И я увидела цветы.

Много, много, очень много цветов. Полевые, луговые, лесные, весенние, летние, осенние и даже подснежники. Их было так много. И они были везде! Они украшали стену высокой, построенной явно на века таверны, синие васильки вообще полностью закрывали крышу, и вообще кажется густо произрастали на ней. А еще целые букеты были в руках у радостно скалящихся гномов, троллей, людей, даже эльфов, а так же полукровок, смешанок, и прочих индивидов бандитской наружности, которые стояли по краям усеянной лепестками алых роз дорожке, ведущей к белой арке, из цветов же построенной над ступенями ведущими ко входу в таверну. И вот там, на ступенях, в белом костюме по правую руку от эльфийского друида стоял Владыка, и радостно мне улыбался.

Кто-то сунул мне в руки букет белых роз, и нацепил белый же венок на голову.

Еще кто-то подтолкнул в спину, намекая, чтобы я уже шла.

Сидящие на ветках птицы засвистели торжественную мелодию.

Внезапно я поняла, что Гаррат стоит без иллюзии. То есть здесь и сейчас все превосходно видели, что Владыка Драконьей долины имеет виды на человеческую девушку. Какие именно виды никого не волновало — с драконами не спорят не только в человеческих королевствах, с ними в принципе никто, никогда и нигде не спорит — слишком опасно.

— Вкусняшка, — поторопил Гаррат-Рран-Эгиатар, поправив свои серебристые волосы и глядя на меня пугающе-черными глазами, которые без налета иллюзии Вачовски выглядели совершенно жутко, — не стой симпатичным аппетитненьким столбиком — друиды заключают браки только в присутствии невесты. Так что давай топай сюда своими сладенькими ножками, я между прочим тебе великую честь оказываю — эльфийские браки признаются во всем мире.

И он не шутил. Вообще не шутил. Владыка Долины драконов, несмотря на играющую на его губах полуулыбку, смотрел на меня холодно и зло. Пристально, холодно и зло. Потому что он дракон из Правящего рода, тот, которого боялся каждый на просторном дворе этой таверны, а он действительно оказывал мне великую честь. И отказаться вот так, на глазах у всех… я не была уверена, что выживу после этого. Я видела его глаза тогда, в лесу, когда напала, пытаясь спасти Тихомира, и я четко знала — он меня убьет. Просто убьет, если я только посмею сказать «нет» на глазах у всех.