— Будь паинькой: ешь, спи, ходи на занятия и побольше разговаривай с Зоей.

Брэд не был знаком с девушкой, но из того, что рассказывала Фейт, она заочно ему понравилась, и он решил, что дочь дала матери ценный совет. А Фейт размышляла: как странно — Брэд ехал в Лондон, туда, где жила Элоиз. Однако не мог ни встретиться с ней, ни передать письмо. Фейт не забывала ей звонить по нескольку раз в неделю — все надеялась на возобновление отношений. Но Элли отмахивалась от матери, разговоры, если они случались, всегда бывали краткими и очень конкретными. В большинстве случаев дочь не брала трубку — застать ее удавалось лишь в редких случаях.

А потом они возвращались домой. И Брэд тоже ненадолго вошел вместе с ней. На этот раз они устроились в гостиной. Брэд разжег камин и устроился в любимом кресле Алекса. А Фейт села у его ног, и он стал гладить ее по волосам. С ним ей было хорошо и очень уютно, и она невольно подумала о том, как же повезло Пэм. Однако тут же вспомнила, что Пэм больше не видела мужа таким, Каким он был, не желала замечать его лучших качеств. Годами держала его на расстоянии вытянутой руки. А если ей требовалось утешение, получала его от друзей. А Фейт, наоборот, купалась в его нерастраченных чувствах.

— Я буду скучать по тебе, Фред.

Она все так же сидела у его ног, только крепче прижалась к его коленям. Брэд наклонился и взял ее руку. Они долго сидели и смотрели на огонь. И Фейт впервые почувствовала, что питает к нему сердечную склонность, которую никогда не испытывала раньше. Появилось ощущение бурлящего потока, хлынувшего к Брэду. Она не понимала, как ей быть, что ему сказать и нужно ли вообще что-либо говорить. Но, подняв глаза, испугалась.

— Что с тобой? — Брэд заметил в ее глазах нечто необычное, но не мог догадаться, что именно. — Что-нибудь не так?

«Кое-что действительно не так», — подумала Фейт. У нее не было права на подобные чувства к нему. Оставалось только покачать головой.

— Чего ты вдруг испугалась? Подумала о доме?

Не найдя, что ответить, Фейт кивнула.

Но дело было не в доме. Дело было в нем. Фейт внезапно ужаснулась: неужели Зоя права? Не в том, что касалось его, а в том, что касалось ее? Рядом с ним она испытывала столько счастья, что ей захотелось большего. Она влюбилась в Брэда. Однако понимала, что если он догадается об этом, то ужаснется не меньше ее. Ей нельзя нарушать его спокойную, устоявшуюся жизнь. Такую, какую некогда вела она сама. Поэтому, что бы она ни чувствовала, надо все отрицать. Брэд не должен ни о чем догадаться.

Весь вечер она оставалась необыкновенно тихой, и Брэд это заметил, Вел себя очень осторожно. Делал все, чтобы Фейт было хорошо, и это ему прекрасно удавалось.

Брэд ушел почти в полночь. На следующий день ему предстояло рано вставать, после встречи с нью-йоркским адвокатом он планировал отправиться прямо в аэропорт. У Фейт в это время были еще занятия. Она подумала, не пропустить ли ей день, чтобы его проводить, но Брэд решительно воспротивился — нечего из-за него ломать распорядок.

— Я тебе позвоню из лондонского аэропорта, — сказал он. — А потом две недели давай вести себя по-взрослому. Справимся?

Другого выхода не было, но им обоим стало не по себе от того, что на целых две недели они лишались общения. Фейт понимала, что их связь сделалась не совсем обычной и оба слишком привязались друг к другу. Теперь предстояла проверка, достанет ли у них сил жить в одиночестве.

— Мне будет плохо без наших разговоров, — призналась она.

— И мне тоже, — отозвался Брэд. Перед тем как уйти, он обнял ее так крепко, что Фейт чуть не задохнулась. — Я люблю тебя Фред.

Точно так же ей бы сказал Джек, но ее чувство к Брэду стало гораздо глубже.

Как-то незаметно он перекочевал в другую половину ее сердца, но сам не подозревал, где оказался. Фейт понимала, что это ее ноша, и ничего ему не сказала, только поцеловала на прощание в щеку и помахала рукой.

На следующий день она ушла из дома в половине восьмого и два квартала до храма Иоанна Крестителя, что на Лексингтон-авеню, шагала под ледяным дождем. Ей показалось, что это ей в наказание — и поделом! Фейт успела на исповедь до службы и стала шептать священнику признания. Она чувствовала, что надо исповедаться, потому что обнаружила ужасную вещь: влюбилась в Брэда всем сердцем, всей душой, а он был женат на другой и не хотел с ней разводиться. Она не имела прав вторгаться в его жизнь, разрушать брак и тревожить покой. Фейт призналась себе и святому отцу, что оскорбила братскую дружбу и теперь ей надо найти какой-то выход.

Священник отпустил ей грехи, но наказал десять раз прочитать «Богородица, Дево, радуйся», что показалось ей слишком мягкой епитимьей. Она заслуживала гораздо большего наказания за то чувство, которое испытывала к Брэду, и за ту боль и риск, которым она бы его подвергла, узнай он правду.

Фейт прочитала предписанную молитву и еще все положенные, перебирая бусины подаренных Брэдом четок. Она держала их дрожащей рукой и думала только о нем.

Фейт возвращалась домой под холодным дождем в большом волнении. Проверив автоответчик, она обнаружила, что дважды звонил Брэд. Он набирал ее номер до того, как ушел из гостиницы на встречу с адвокатом, — хотел поблагодарить за вчерашний вечер. Фейт слушала его голос, закрыв глаза, и чувствовала, как волны любви захлестывают все ее существо. Она радовалась, что Брэд уезжал в Африку и они до его возвращения не смогут разговаривать. Требовалось время, чтобы схлынул поток чувств и они вернулись к прежним отношениям. Две недели она будет пытаться забыть Брэда и врачевать раны.

До отправления самолета из Лондона Брэд не стал ей звонить — знал, что Фейт еще в университете. Но думал о ней, пока ожидал отлета в аэропорту, и потом, когда самолет пошел на взлет. Смотрел в иллюминатор и думал о ней. Все, что он хотел от жизни, это сидеть рядом с ней, как вчера у камина. Но прекрасно сознавал, что не имел на нее прав. Фейт должна жить с человеком, который бы ее любил и был с ней добр. Сам он не намеревался разводиться с Пэм, а Фейт заслуживала большего, чем внимание семейного мужчины. Так что все к лучшему — незачем ей знать о чувстве, которое он к ней испытывал. Хотя в отличие от Фейт Брэд не хотел его подавлять. Он просто скрывал его и берег. Фейт для него значила так же много, как и сыновья.

Прошло немного времени, Брэд заснул и спал большую часть полета. Он проснулся перед самой посадкой и снова вспомнил Фейт, и ему показалось, что она ему снилась всю ночь.

Самолет приземлился около часа по нью-йоркскому времени. Брэд прямиком направился к автомату и позвонил по кредитной карточке. Он хотел сказать ей «до свидания» перед тем, как встретится в гостинице с Пэм. Вечером они улетали в Замбию.

Раздалось два звонка, Фейт нащупала трубку и ответила сонным голосом. У нее была середина ночи.

— Да? — Она не могла себе представить, кто бы это мог быть. И улыбнулась, узнав голос Брэда.