Курепов замолчал. Егор потрясенно смотрел на него.

– Это кажется невероятным, – пробормотал он наконец. – И все же мне ее жаль.

– А мне нет, – резко ответил майор. – Она не просто решилась на самоубийство, полагая, что болезнь вернулась, а задумала утащить за собой того, кого, как она утверждала, любила! Елена Димитриади совершила преступление, за которое не ответит лишь потому, что мертва. На долю ее мужа выпали тяжелые испытания, из-за которых он загремел в больницу. Отчасти этому поспособствовала и Алена. Перед смертью, казалось бы, человек должен примириться сам с собой, подумать о вечном…

– Вы же, товарищ майор, неверующий? – недоверчиво заметил Егор.

– Совесть – понятие не религиозное, – возразил тот. – Порой поступки, совершенные из эгоистических побуждений, могут убивать не хуже оружия. Вот так-то, друг мой. А на ужин приходи, а то жена с дочкой обидятся.

Мила положила последнюю пачку бумаг в стол и оглядела пустое помещение. Что ж, она вряд ли станет скучать по этому месту. Пожалуй, единственным, кто ей действительно нравился, был Юрка Димитриади. Жаль, очень жаль, что с ним все так печально вышло. Надо бы навестить его в больнице. Кажется, кто-то говорил, что его перевели из реанимации?

Мила чувствовала себя слегка виноватой, но была уверена, что Юрия непременно оправдают. Ведь он и в самом деле не имел отношения к трагедии в Юкках – уж кому, как не ей, знать. Разумеется, все в конце концов свалят на Андрея Данилина. Это ведь он подмахнул Анжеле на подпись контракт с липовой фирмой, подделав подпись Юрия. Анжела не сочла нужным вникать в подробности, и произошло несчастье. Мила видела документ, но не собиралась вмешиваться. Все, что шло во вред Анжеле, было ей на руку. Андрей получил деньги на игру, много денег, Анжела – судебное разбирательство, только вот Димитриади… Но Мила сделала все, чтобы он не пострадал. Соответствующие бумаги подготовлены и лежат на самом видном месте, доступном для тех, кто придет разбираться с катастрофой. Теперь, когда Анжелы нет, здесь все перекопают, и она не сможет помешать тому, чтобы правда выплыла на поверхность. И Юрку обязательно оправдают, ведь Мила тщательно собирала компромат на Анжелу и Андрея. Димитриади вообще повезло, что он загремел в больницу с инфарктом и не видел последних событий. Нет, он совершенно не вписывался в этот мир акул-людоедов, в мир Анжелы…

Просто кошмар, что с ней произошло. Мила передернула плечами, отгоняя от себя страшную картину. Кажется, Анжелу застрелила собственная кузина. Как же много людей ненавидело ее бывшую работодательницу! Милу это не удивляло: за время работы с Анжелой она успела узнать ее как облупленную, и под скорлупой вырисовывался отнюдь не самый привлекательный образ.

Разумеется, Мила не желала Анжеле смерти, это было бы слишком жестоко, тем более что Анжела относилась к ней лучше, чем ко многим другим. Она ведь даже хотела оплатить обучение секретарши в каком-нибудь вузе. Мила с улыбкой вспомнила о двух своих дипломах – бакалавра юриспруденции и магистра филологии. Но Анжеле было простительно считать себя ее благодетельницей, ведь она и понятия об этом не имела. Нет, Мила не желала ей гибели, тем более такой нелепой. Миле следовало лишь вовремя сливать на сторону важную информацию – ничего больше.

Она еще раз прошлась по своей бывшей приемной. Шаги гулко отдавались эхом в просторном помещении. «Словно Анжелы никогда и не существовало!» – пронеслось в голове девушки.

– Вот и все, пожалуй, – пробормотала Мила себе под нос. Подхватила сумку и пластиковый пакет с документами, которые не были предназначены для посторонних глаз, и направилась к дверям. Ей, Миле, не в чем себя обвинить, ведь она никого не ограбила, не убила. Она всего лишь удовлетворила свою маленькую слабость – любовь к деньгам, к возможностям, которые они открывают. Дорогие вещи, путешествия, рестораны, доступ в места, куда большинству простых смертных вход заказан. Что здесь плохого?

Темно-синий «Понтиак» был припаркован где договорились, и Мила, нацепив на лицо счастливую улыбку, направилась к нему.

– Привет, красавица! – воскликнул Леонид Желейкин, чмокая девушку в мягкую щеку. – Принесла?

– Вот. – Она протянула мужчине пластиковый пакет. – Это последние.

– Умница, – похвалил он, обнимая Милу за талию.

– Домой? – спросила она, ласково, словно кошка, потершись о пиджак Леонида.

– Еще чего, домой, – воскликнул он. – Мы сегодня празднуем!

«Понтиак» сорвался с места и исчез в пелене мелко сыпавшего то ли дождя, то ли снега. После него осталось небольшое облачко дыма и разводы на мокром асфальте. Вечерние фонари отражались в лужах, по улицам спешили по своим делам прохожие, прикрываясь зонтами и плащами. Мир продолжал вращаться.