Эта мысль была такой ужасной и такой…открывающей целый огромный и страшный мне до сих пор незнакомый мир лжи и притворства. Сигню оттуда?!

Вернулась. Удивилась, что я не сплю.

Но я не говорил. Я не знаю, что случилось вдруг со мной: я подошёл к ней, стащил рывком меховую тужурку с её плеч, содрал буквально платье и овладел ею немедля ни мгновения больше, повалив на ложе. Она вскрикнула только, стискивая меня руками, не сопротивляясь, и ничего не говоря, и через ещё какое-то мгновение кончила бурно, алея, почти искусанными мной губами, заливаясь слезами чуть-чуть опередив меня…

Я лежу рядом с ней, смотрю на её профиль с этим чуть-чуть привздёрнутым маленьким носиком, на ресницах ещё блестят слёзы, волосы, мокрые от пота, спутались под шеей.

— Прости меня, — говорит она, поворачивая лицо ко мне.

Я думал это сказать, лишь собирался с духом.

— Я знаю… почему ты… почему злишься… — прошептала она.

— Я… — я хотел оправдаться, но она накрыла мои губы рукой.

— Подожди… Ненавидел меня, да? Я знаю почему. Прости меня, Сигурд, мой конунг, что я не могу родить тебе сына.

Боги! И я мог не верить в её любовь? Я мог думать хоть миг, что она лжёт мне?!

Из-под её ресниц выкатилась огромная слеза.

— Ты должен прогнать меня. Должен взять себе другую дроттнинг, которая родит тебе детей. Если тебе нравится, я стану спать с тобой, когда захочешь, но…

Я притянул её к себе, прижимая её лицо к своей груди, заставляя умолкнуть.

Мне так хочется плакать, слёзы душат меня. Я не могу сделать, что должна, главное, зачем вообще нужна дроттнинг. Почему? Почему?!

Никто не может сказать, и Ганна не может этого понять. И ты, мой любимый, мой Сигурд, не можешь не думать об этом. Конунгу нужны наследники…

— Замолчи! — горячо шепчет Сигурд мне на волосы. — Прости меня… Прости, я ревновал… С ума тут сходил один. И тут весть от Берси… Прости меня. Никогда не будет у меня другой дроттнинг. Только ты. Без тебя… я не могу даже дышать без тебя. Без мысли о тебе не бьётся моё сердце. Ты во мне как моя кровь. Не будет тебя, не будет и меня…

Глава 7. Крылья Свана Сигню

Кто хочет величия, не боится крови.

Кто хочет славы, вынимает меч.

Мечи не куют для покоя,

Мечи куют для войны.

Мы хотим победить — мы видим свет победы.

К ногам любимой бросает весь мир тот, кто любит.

Ты можешь добыть весь мир — пусть любимая царит в нём.

Мечи не куют для покоя,

Мечи куют для войны.

Кто хочет победы, идёт к ней.

Победа разжигает сердца.

Победа даёт жизнь земле.

А дальше нужны будут плуги,

У нас есть руки и есть железо, чтобы выковать их.

Мы выступили в поход за четыре недели до Зимнего Солнцеворота.

Было морозно, но снега пока не было, зима пустила вперёд холод, но не снег. Поэтому продвигались мы быстро и легко по сухой твёрдой земле.

Впереди войска Сигню и Сигурд, алаи, Гагар, далее легкая конница — лучники, за ними — тяжёлая конница, мощные кони, огромные мечи, длинные пики.

Пешие воины тоже делились на отдельные части, тоже лучников тяжёлых и лёгких, несколько сотен, вооружённых копьями и мечами, боевыми топорами и шестипёрами.

Все хорошо вооружены и одеты в новые латы, сделанные по мысли дроттнинг из двойного слоя кож с железными тонкими пластинами внутри.

Надо сказать, я как воевода восхитился этим изобретением Сигню.

— Асгейра благодари за это, его рана навела меня на мысль, — улыбнулась тогда Сигню.

Это было ещё летом, когда начали готовить этот сегодняшний наш поход.

Мы шли десятый день и уже знали точно, где ждёт нас войско объединённых йордов. До этой долины, расположенной на широкой равнине, идти оставалось два дня.

Встали на ночлег сегодня рано, ещё засветло, Сигурд собирал Совет. Мы, конечно, и так собрались бы на привычную всем давно общую вечернюю трапезу, но сегодня, очевидно и Сигурда есть о чём поговорить с ближними советниками и даже с сотниками, ибо в шатёр позвали и их.

Жарко пылают дрова в широких жаровнях, за стенами шатра горят, потрескивая костры. Внутри лагеря всегда тепло и светло. В шатре — тем более. Когда Сигурд заговорил, я понял, что единственный человек, который заранее знал, о чём пойдёт сегодня разговор — это Сигню.

Да, так и было. Сигурд вчера ещё сказал мне то, о чём думал, оказывается уже больше недели, когда стало известно, что йорды Грёнавар, Бергстоп и Эйстан объединили рати и выставили их нам навстречу.

— Их города остались без защиты, — сказал Сигурд, выразительно глядя на меня.

— Ты хочешь сказать… Что мы можем захватить их столицы, пока…

Он засмеялся счастливо:

— Они сами подставляют под нас свои города, — его глаза сверкали радостными огнями. — Разведчики Гуннара доложили, что в каждом осталось по небольшой дружине. Они постарались всё войско вывести против нас. Боятся.

Я улыбнулась, как я люблю, когда он так радуется! Как я люблю его!

— Боятся, значит, уже проиграли. Сколько надо послать в каждый город ратников, чтобы захватить их? — спросила я.

— Да не больше сотни. Наши придут внезапно, главное сделать это одновременно, чтобы не успели предупредить друг друга. Одновременно до часа войти в каждый город.

Сигню светящимися глазами смотрит на меня на сегодняшнем Совете, улыбка плавает по её губам. Один взгляд на эти губы заставляет меня дрожать от желания… Какое это счастье гореть обоюдным огнём. Многие люди знают, что это? И я не знал ещё год назад. Я не знал даже, что это бывает. А теперь я дышу этим. Нет ничего, что я делал бы без неё.

И Совет сегодняшний, это будто противостояние нас с ней двоих против остальных, которые все как один вскинулись разом против.

Я с улыбкой смотрю на Сигню, как всегда сидящую напротив меня. Я и она, мы ждём, пока отшумят возмущённые моим «сумасбродством» алаи, воеводы и сотники.

— Нас и так против объединённых ратей впятеро меньше!

— А ты хочешь ещё на три сотни уменьшить наше войско!

— Что толку воевать города без конунгов?

— На что нам их города, если они побьют нас в этой битве?!..

Я, улыбаясь Сигню, жду, когда