– А ведь ты небось рада такому исходу, – вдруг как-то задумчиво произнес Максим. – Я только теперь это понял. Думал, что и для тебя наше разорение будет ударом. А вижу, что все как раз наоборот.

– Я тебе сочувствую, но…

– Брось, какое к черту сочувствие?! Кто кому сочувствует?! Ты хоть раз видела такое чудо?

– Видела, – Юлия заметила, как снова наполняется Максим, словно сосуд водой, злобой.

– Ты бы посмотрела, как радовались все на бирже моему разорению. Никто даже не скрывал удовлетворения, и меня едва ли не поздравляли с этим событием. Больше всего я жалел о том, что у меня в ту минуту не было автомата; я бы их всех с огромнейшим удовольствием скосил.

– Я не знала, что ты такой.

– Я тоже не знал, что ты такая, – быстро ответил он. Внезапно Максим усмехнулся. – Выходит, мы ничегошеньки не знали друг о друге. А теперь скажи, что нам делать с этими бесценными знаниями?

Юлия едва заметно пожала плечами.

Внезапно Максим застонал и, словно стыдясь своего поведения, закрыл лицо руками. Он сидел на кожаном диване и качался из стороны в сторону, издавая рыдающие звуки. Юлия молча смотрела на него, ей было жалко мужа, но в тоже время она не испытывала к нему сильного сочувствия. С некоторых пор он перестал ее интересовать, у нее пробудились совсем иные пристрастия, как к другим занятиям, так и к другим людям. И теперь, вспоминая о своей недавней семейной жизни, она поражалась, как могла она так долго играть эту скучную глупую роль.

– Ну что я теперь буду делать, как буду жить? – вдруг открыл лицо Максим. – Ты думаешь, что я сумею во второй раз подняться? У меня нет сил, я их все отдал на первую попытку. Ты понимаешь это? Ну что ты молчишь?

– Я не знаю, что тебе сказать. Мне очень жаль, что так все получилось, но мы не виноваты в случившемся, все было предопределено заранее.

– Предопределено?! – почему-то это слово вызвало у Максима чуть ли не изумление, словно он слышал его впервые. – Предопределено! Кем предопределено?!

– Разве это так важно, кем? Тем, что изначально заложено в каждом из нас. Мы не подходим друг другу. Мы разные, то, что для меня важно, для тебя не имеет никакого значения. Мы не должны были встречаться.

– Но мы же встретились на мою беду!

– Вот именно, на твою и мою беду.

– Ну, уж и нет, я вижу, что твоей бедой тут и не пахнет. Или ты думаешь, что я слеп и не замечаю, что ты радуешься, что избавляешься от меня?..

– Я радуюсь не этому, а тому, что мы вовремя исправляем ошибку. Если бы мы продолжали совместную жизнь, то однажды это могло бы кончиться плохо.

– А то, чем кончилось сейчас, это, по-твоему, хорошо?

– Да, наша совместная жизнь была не напрасна, мы многое поняли.

– Знаешь, ты говоришь почти как этот еврейчик.

– Он мне на многое раскрыл глаза, но, поверь, дело не в нем, а в нас.

Максим тяжело вздохнул.

– Если бы ты только знала, как мне наплевать на все твои рассуждения, да и на тебя тоже. Я хочу только одного – вернуть свое положение, свои деньги, акции. Про тебя я теперь понял все. Я ненавижу тебя. Впрочем, какое это имеет значение? – он встал, но как-то неуверенно, шатаясь, словно пьяный. – Я поеду, надеюсь, в следующий раз мы увидимся только в суде на бракоразводном процессе. Хотя процесса не будет, детей мы не завели, а имущества у нас больше нет. Или ты претендуешь на то, что осталось тут?

– Я ни на что не претендую, Максим.

– Честная бедность, это я слышал, но никогда в это не верил. – Бедность не может быть честной. Впрочем, и богатство тоже, – усмехнулся Максим. Он сделал несколько шагов в сторону двери, но едва не упал. Юлия невольно посмотрела на стол, где стояла бутылка, и только сейчас обнаружила, что она почти пуста.

– Максим, тебе нельзя садиться за руль. Переспи сегодня здесь.

– С тобой? Ну, уж нет, хватит. И вообще, пошла ты… – Он смачно выругался и уверенно покинул дом. Еще через пару минут Юлия услышала, как отъехала машина. Юлия не могла скрыть от себя, что испытывает облегчение, разговор с Максимом измотал ее. Внезапно она подумала о том, что операция Менделю скорее всего уже завершена. Как жаль, что она не знает домашнего телефона Станислава Алексеевича, она могла бы позвонить и справиться о том, как все прошло. И заодно услышала бы его голос. Внезапно он как бы сам собой зазвучал в ее ушах, и Юлия даже вздрогнула от неожиданности; так явственно она расслышала его интонации. И внезапно неприятный осадок от только что завершившейся сцены почти полностью растворился, и ею почему-то овладела уверенность, что с Менделем все в порядке.

Менделя выписали из больницы через три недели. Юлия приехала за ним на такси. Он был довольно бодр, хотя и слаб. Она надеялась, что увидит Станислава Алексеевича, но была не его смена, и хирурга не оказалось больнице.

Опираясь на нее, Мендель вышел из больничного корпуса на крыльцо. Увидев такси, он удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Они сели, и машина тронулась в путь.

Дорога заняла полчаса, в течение которого они почти не разговаривали. Мендель сидел на сиденье, погруженный в собственные мысли, и Юлия не мешала их течению своими расспросами. Впрочем, ей не особенно хотелось говорить, она знала, что у них еще будет достаточно времени, чтобы все обсудить. Хотя она навещала его все эти дни до выписки, но ничего из того, что произошло в ее жизни за последние недели, она ему не рассказывала.

Мендель вошел в свой дом и с удивлением остановился, как бы не веря той картине, которая открылась его глазам.

– Здесь такой порядок. Даже не представлял, что в этом доме может быть так здорово. Это вы его навели?

– Вам нравится?

– Я никогда не умел наводить порядок. Может, это прозвучит странно, но меня всегда это мучило.

Юлия улыбнулась.

– Садитесь. Сейчас будем ужинать.

– Вам не надо идти домой?

Юлия помолчала, словно собираясь с мыслями.

– У меня нет дома. Я должна вам кое-что объяснить. Я рассталась с мужем. Он разорился из-за меня и больше не захотел со мной жить. Чтобы как-то поправить дела, он продал этот замок, – кивнула она на окно, – а мне сказал, чтобы я убиралась. Вот я и убралась.

– И когда это случилось?

– Неделю, как я бездомная.

– И где же вы жили?

Юлия чуть помедлила с ответом.

– Тут, у вас. Вы не против этого?

– Я только рад, что моя развалюха вам пригодилась.

– Да, и очень сильно пригодилась. И знаете, мне здесь даже понравилось.

Мендель хмыкнул.

– Как же вы теперь собираетесь жить?

– Как все. Пойду работать. Я уже договорилась со своей конторой, где трудилась до замужества. Как ни странно, но они обрадовались, что я пришла к ним наниматься снова, сказали, что я весьма ценный работник и что они жалели, когда я уволилась. Вот так. Я и не подозревала, что оставила в их душах столь глубокий след. – Юлия засмеялась.