– Спасибо, па! – Джонни схватил сестру за руку, и они бросились вниз по ступенькам с крыльца, как будто боялись, что отец изменит решение. – Я присмотрю за Алисой! Не беспокойтесь!

– Эндрю, – повторила Робин.

Он понимал, как она себя чувствует, потому что сам чувствовал себя так же.

– Все будет в порядке, – повторил Эндрю, выдавив из себя подобие улыбки.

* * *

Робин смотрела, как дети бежали по тропинке через поляну. За последнее время они очень выросли. Даже Алиса. Многие женщины, которых она знала, тосковали по времени, когда дети были совсем маленькими. Но к ней это не относилось. Больше всего ей нравилось время перед тем, как дети пошли в школу, – они были уже достаточно большими и хорошо говорили, но еще смотрели на мир как на восхитительно интересную новую книгу. И хотя тогда ей приходилось с ними нелегко, Робин вспоминала это время как самое счастливое в своей жизни.

Если б это зависело от нее, они так и остались бы на всю жизнь четырехлетками.

Но время шло, дети росли, и, несмотря на то что она боялась и искренне ненавидела Оук-Дро, Робин была благодарна Эндрю за эту совместную поездку и возможность провести время с Джонни и Алисой. У большинства ее подруг-трудоголиков семейные каникулы давно превратились в воспоминания, так как самое большее, что они себе позволяли, – это трехдневный уик-энд время от времени, зачастую вообще без детей, так что Робин была счастлива, что они так много путешествуют все вместе.

А вот Оук-Дро она действительно ненавидела.

И боялась.

Вторую ночь подряд ей снился один и тот же сон. Или кошмар. Она так и не решила, как его воспринимать. Она идет по дороге, вымощенной желтым кирпичом, прямо как в «Волшебнике из страны Оз». Но только эта дорога оказывается вымощенной золотыми слитками, а не кирпичами, и приводит не в Изумрудный город, а к Черной горе. А по горе ползают монстры, те самые, что изнасиловали ее и ее подруг, и, где бы они ни проползали, за ними тянется след из быстро растущей травы…

Эндрю заставил ее вернуться в дом вместе с ним и закрыл дверь. Ему хотелось быстрого секса, прежде чем дети вернутся. Робин не могла понять, что с ним случилось в эту поездку. Казалось, он хочет секса ежеминутно, несмотря на то что случилось с ней здесь…

Или из-за этого?

…и хотя она постоянно отказывала ему, он не прекращал попыток.

– Сними трусики и наклонись, – попросил он. – Я быстренько…

– Нет, – ответила Робин.

– Ну, тогда отсоси, – сказал он, спуская штаны, и она увидела, что член у него уже стоит.

– Нет!

Робин пошла в ванную комнату и заперлась там. Здесь она посмотрела на себя в зеркало. Ее всю трясло, и она никак не могла понять почему. Мужа своего она не боялась, и хотя была на него зла, но не до такой степени, чтобы это вызвало такую бурную физическую реакцию.

Что с ней происходит?

И все, и ничего. Все из-за этого места. Робин задумалась, почему Эндрю так уперся и хочет остаться здесь, несмотря ни на что. Обычно он гораздо легче поддавался на уговоры, особенно если речь шла о чем-то важном для нее.

Но в этой поездке он изменился, и она хотела понять, как теперь с ним общаться, чтобы разрушить возникшую между ними стену. Сама Робин, полностью покаявшись, чувствовала себя невероятно уязвимой и ждала, что на ее абсолютную искренность Эндрю ответит такой же искренностью, но произошло прямо противоположное. Они стали вести себя друг с другом еще более настороженно и еще сильнее отдалились друг от друга, и Робин никак не могла понять почему.

Она просто хотела, чтобы эти каникулы закончились. Она хотела вернуться домой.

Робин пробыла в ванной какое-то время, пока не прекратилась дрожь и она могла хотя бы притвориться, что с ней все в порядке, потом отперла дверь и вышла. Эндрю стоял в кухне к ней спиной со штанами, спущенными до колен, и Робин подошла к нему, чтобы понять, в чем дело.

Оказалось, что он мастурбирует над раковиной, и на ее лице появилась гримаса, когда она увидела, как муж смывает большую порцию спермы. В смущении он быстро натянул штаны.

– Что с тобой происходит? – спросила Робин.

– Не знаю, – честно ответил Эндрю, качая головой. – Я… не знаю.

Из открытого окна донеслось мяуканье кошки, и он резко побледнел. Робин тоже вздрогнула, вспомнив о мертвом животном, которое они видели на тропе…

рядом с тем местом

…и о его двойнике, который сегодня не отходил от их коттеджа. Робин не понимала, почему Эндрю вдруг стал так бояться кошачьего мяуканья, но это было именно так, и часть его страхов передалась ей.

Однако он предпочел об этом не говорить, а она – не задавать лишних вопросов, и оба притворились, что у раковины на кухне ничего не произошло. Иногда подобная тактика умалчивания срабатывает, так случилось и на этот раз. Они вернулись в гостиную и включили телевизор. По одному из каналов шел фильм «Потерянные в Америке» – комедия, от которой Эндрю был в восторге, а Робин так и не посмотрела, – и они погрузились в просмотр, прижавшись друг к другу, как будто находились дома и все было в порядке.

Как и говорил Эндрю, фильм оказался очень смешным, в некоторых местах они хохотали в голос, но где-то на середине фильма Робин пришло в голову, что Джонни и Алиса все еще не вернулись. Их не было уже довольно долго, и Робин посмотрела на часы, которые стояли на каминной полке. С того момента как дети ушли, прошло чуть больше часа, и хотя лекция о хищниках Сьерры, на которой они были в день своего приезда, продолжалась примерно столько же и сегодняшнее слайд-шоу вполне могло еще не кончиться, Робин занервничала. На улице уже стемнело и… что-то… что-то было не так.

Эндрю тоже что-то почувствовал, а может быть, ему передались ее страхи, но в любом случае он выпрямился и сказал:

– Как думаешь, может быть, стоит посмотреть, что там с детьми?

– Конечно, – ответила Робин с облегчением. Она приготовилась долго уговаривать мужа.

– Мне не нравится, что им придется одним возвращаться в темноте.

– Мне тоже, – согласилась с ним Робин. – Пойдем.

Она выключила телевизор, Эндрю захватил фонарь, и они пошли в клуб. При их приближении сверчки в траве умолкали, хотя те, что были подальше, не прекращали стрекотать. Все эти звуки природы перекрывал странный, высокий голос, который пел что-то, и это напомнило Робин детские стишки и песенку про Матушку Гусыню. Точнее она определить не смогла, но звуки этого голоса, которые принес легкий ночной бриз, заставили ее задрожать.

Она взяла руку Эндрю и крепко ее сжала.

Клуб был открыт, окна освещены, но само здание казалось подозрительно пустынным. Робин заглянула в большую комнату, где проходила презентация, на которой они присутствовали в первый день, но не увидела там ни экрана, ни стульев. Эндрю прошел прямо к стойке, за которой благообразная старушка читала любовный роман в мягкой обложке.