за наши грехи понес на себе невинный, а потому нам «вменяется» успешное исполнение «дел закона», нам не нужны ни библейское богословие завета, ни то повествование, в контексте которого люди из мира Павла говорили о кресте. Если мы не видим, что для Павла Иисус – Мессия Израиля, мы никогда не сможем постичь, как сам Павел понимал его смерть. Но стоит нам это усвоить – и все те детали, которые, казалось бы, плохо совмещаются одна с другой, сразу займут свои места в новой и цельной картине – и смогут вдохновлять и мучить нас даже сегодня, поскольку выводы из сказанного Павлом (в отличие от того, как слишком часто понимала его слова Церковь) грандиозны и необъятны. Это поистине революционное богословие. Проводя свои разнообразнейшие метафоры, Павел не хотел сказать лишь то, что Иисус умер за наши грехи. Он показывал, что библейская история нашла свое головокружительное разрешение, в результате чего появился новый мир, где люди, которые уловили смысл креста, приступают к решению множества совершенно новых задач.

Среди них есть и такая трудная и важная задача, как единство всех последователей Иисуса. С ней связана еще одна краткая формулировка из тех, что я хотел выложить на стол в самом начале. И стоит отметить, что в течение примерно последних четырех столетий, когда христиане свели весь смысл креста к тому, что он открывает грешникам путь в рай, все меньше и меньше для них стало значить то, что для Павла было важно чрезвычайно:

Мессия стал служителем обрезанных, чтобы показать верность Бога – то есть исполнить обещания, данные отцам, и чтобы народы прославили Бога за Его милость, как написано: «Поэтому буду исповедовать Тебя между язычниками и имени Твоему буду петь» (Рим 15:8–9).

Это в очередной раз вводит другие темы. Ключ же ко всему тут Мессия как «служитель». В нем народ Авраама выполнил свое предназначение не ради того, чтобы убежать из этого мира на небеса, но для того, чтобы войти во всемирную семью людей, прославляющих Бога. Поклонение единого народа, а не разделение церквей сегодня и далекие от мира «небеса» после смерти – вот какой замысел Бога, по мнению Павла, осуществился через смерть Мессии.

Послание к Галатам

Тема единства яснее всего звучит в Послании к Галатам, которое так часто понимается неверно. Что бы ни утверждали хором студенты, профессора и члены любых церквей, это Послание не о «спасении»: тут нет такого слова, как нет и слов «спасать» и «Спаситель». Разумеется, идея «спасения» молчаливо предполагается, на что указывают многие параллели с Посланием к Римлянам, где «спасение» – одна из главных тем и где мы находим соответствующие слова. Но за главной аргументацией Послания к Галатам стоит вовсе не поиск ответа на вопрос «как получить спасение?». Если мы думаем, что речь там идет о «спасении» – и особенно если мы предполагаем, что отвечать на вопрос о спасении нужно в контексте обычного «договора дел», – мы ничего не поймем в этом Послании, мы будем насильно вынуждать Павла говорить то, чего он не говорит, а это (что не менее важно) лишит нас возможности услышать то, что он действительно говорит.

Это Послание о единстве: о том, что в Мессии, и особенно через его смерть, единый Бог совершил то, что он давно обещал Аврааму. Он дал ему единую семью, где верующие евреи и верующие из язычников составляют одно тело. Все, что Павел тут говорит о кресте, направлено в эту сторону: крест поставил всех верующих в равное положение. И если в Послании к Галатам такова «цель» креста, нам гораздо легче будет понять и представление Павла о «средствах». Тут, как и в других местах этой книги, нам надо освободить «цель» от платонизированной идеи «попадания на небеса», а «средства» от пропитанного язычеством образа «разгневанного Бога, наказывающего Иисуса», – и тогда мы сможем увидеть, на что похоже настоящее «богословие искупления», которое перестанет быть темной и, быть может, неприятной загадкой и сделается важным для жизни раскрытием истины.

Фактически Послание к Галатам и говорит именно о раскрытии истины. Мессианские события смерти и воскресения Иисуса (хотя, как и «спасение», воскресение тут упоминается редко), как их понимает Павел, указывают на победу единого Бога через Иисуса над теми «властями», которые вынуждают всех неевреев жить под гнетом своих ложных богов, а евреев жить под гнетом греха. Когда Павел, как и прочие авторы Библии, говорит об освобождении людей из рабства, он всегда думает об истории еврейской Пасхи, о повествовании Исхода. Это правило, для которого не бывает исключений. Но прежде чем мы перейдем к этой теме, которая стоит в самом центре Послания, нам надо кратко рассмотреть его начало и конец. Можно убедиться в том, что всей аргументацией Павла движет смерть Мессии.

Снова вспомним начало Послания:

Благодать вам и мир от Бога, Отца нашего, и Иисуса Мессии, Господа нашего, Который дал Себя за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века по воле Бога и Отца нашего (1:3–4).

Тут, как часто отмечают, сплетаются два смысловых слоя, которые дает большое повествование еврейской Библии; о них мы уже говорили. Выражение «за грехи наши» указывает на прощение и возвращение из изгнания, которое становится «новым Исходом». А этот «новый Исход» есть освобождение не от политического порабощения языческим империям, каким был первоначальный Исход, но освобождение от более глубинного рабства – от власти греха. За грехом тут, вероятно (как и в Рим 7), стоит главнейший враг, сатана, обвинитель. В любом случае эти вводные слова Павла полностью соответствуют обычной еврейской эсхатологии, где время делилось на «нынешний век», когда в мире царит беспорядок, и «век грядущий», когда Бог избавит мир и свой народ от всех видов зла, которые действуют в «нынешнем веке». Именно это, утверждает Павел, уже случилось через смерть Иисуса, причем случилось именно потому, что Иисус умер «за грехи наши».

В конце же послания, как бы для равновесия, стоит еще одно утверждение, которое, подобно первому, соединяет в себе глубоко личный и вселенский (его порой называют «космическим») смыслы креста. О том же Павел говорил на протяжении всего послания, а теперь как бы подводит итог:

Чтобы я похвалился, да не будет, разве только крестом Господа нашего Иисуса Мессии, которым для меня мир распят, и я – для мира. Ибо ни обрезание ничего не значит, ни необрезание! А значит только новое творение. Мир и милость всем, кто поступает в соответствии с