– Ты за это ответишь!

– Ну, давай, собирай сход! Расскажи, как я тебя наказал… Да, Витя, это я тебя наказал. За то, что ты в мои дела лезешь.

– Я?! В твои дела?! Ты ничего не попутал? – скривился Солончак.

– Позавчера у тебя Цукат был, а вчера девчонка в Тиходольске пропала.

– Какая девчонка?! О чем это ты?

– А про Цуката чего не спрашиваешь? Значит, был Цукат?

– Ну, был… – выдавил из себя Солончак. – А что здесь такого?

– Как ты на него вышел?

– А как ты на него выходишь?

– Он со мной работает.

– И не только с тобой. Он тебе Тиходольск помог взять, и мне мой Загульск возьмет.

– Я спросил, как ты на него вышел?

– Не важно.

– Да, ну тогда этот сеанс пойдет на прогон, – пряча видеокассету в карман, сказал Мирон.

– А что, прогона нет? – с надеждой посмотрел на него Солончак.

– Пока нет. И никто ничего не знает. Но это легко исправить…

– Не думал, что ты мне такую подляну подложишь.

– Ты же мне подложил свинью.

– О чем ты?

– Не нужен тебе Загульск, тебе Тиходольск мой нужен. Там все кучеряво, лавье в полный рост, все дела…

– Да не нужен мне твой Тиходольск! – скривился Солончак, как от лимона, который заставляют жрать.

– Да ну!

– Цукат сам ко мне подъехал…

– Зачем?

– Не нравишься ты ему.

– Чего так?

– Не даешь ты ему спокойной жизни. На вилы поднять хочешь…

– Гонит Цукат.

– Ну, гонит, не гонит, а не хочет он с тобой…

– Договор тебе предложил, да? Ты ему крышу делаешь, а он меня подставляет. Юля должна рассказать, как я с ней, да?

– Должна, – Солончак отвел взгляд в сторону.

– Что, уже рассказала?

– Ну, как было, так и сказала.

– И я скажу. Как драли тебя, так и скажу, – вне себя от злости прошипел Мирон.

Все шло к тому, чтобы его короновали. Уважаемые люди за него подписались, из лагерей правильные подгоны пришли. До светлого часа осталось совсем чуть-чуть, но Солончак вонзил нож в спину. С подачи Цуката…

– Я же тебе правду сказал, – побледнел Солончак.

– Гнилая у тебя правда. И ты сам гнилой. С двух ударов сделать меня хотел. Сверху воры прижмут, снизу заводские… Меня всмятку, а ты на мое место. Ну и кто ты после этого? – Мирон хлопнул по карману, где лежала кассета с компроматом.

– Ну да, косяка дал… – сморщился Солончак.

– Ты петуха дал, и все об этом узнают!

– Это подстава, Мирон. И я это обосную! – в беспомощном гневе сказал вор.

– Ну да.

– Мне по ушам дадут, не вопрос. Но и тебе предъявят.

Смерив его презрительным взглядом, Мирон стал поворачиваться к двери, а Солончак в отчаянии протянул к нему руку, чтобы удержать. Жалкое зрелище. Мирон едва сдержался, чтобы не сплюнуть ему в ноги.

– Да постой ты! Еще не поздно повернуть назад!

Это был глас вопиющего в пустыне, но Мирон решил спуститься к нему со своей высоты.

– Как?

– Ну, Юля и соврать могла. Цукат ее подговорил, и она соврала…

– Цукат подговорил?

– Это его фишка была, я всего лишь ее подобрал.

– Всего лишь… Гад ты, Витя. Всего лишь гад.

– Я этого не слышал. – Солончак попытался изобразить хорошую мину, но из этого у него ничего не вышло.

Понимал он, насколько низко пал в глазах Мирона, и не чувствовал в себе сил, чтобы реально подняться над жуткими для него обстоятельствами.

– Да плевать мне, слышал ты или нет. Короче, петухом я тебя объявлять не стану. Если меня коронуют, никто ничего не узнает. Если нет… Сам знаешь, что тебя ждет в этом случае…

– С девчонкой я разберусь, а с Цукатом тебе кончать надо.

– Когда он к тебе подъехать должен?

– Не должен. Он все уже сделал.

– Что сделал?

– Лохмачом тебя выставил и с заводскими подставил…

– И что заводские?

– Ну, я не знаю, что, – Солончак отвел глаза в сторону.

– Сука ты, Витя. Законченная сука. Давай, колись, что будет, если заводские не клюнут на Юлю? Сам Цукат меня замочит?

Солончак сделал глотательное движение, пытаясь смочить слюной пересохшее горло. Нелегко ему давался разговор, но и молчать он не смел.

– Ну, он предлагал… – через силу признался Солончак.

– А ты?

– Мне твоя кровь не нужна.

– Тебе мой город нужен. Без меня… И если сход меня не уберет, это сделает Цукат.

– Я отмашку ему не давал. А без нее он тебя не тронет…

– Чтобы дать отмашку, с ним надо связаться. Как ты с ним свяжешься?

– Можно по телефону.

– Ты должен встретиться с ним лично.

– Я все понял, – кивнул Солончак.

Он готов был на все, лишь бы только Мирон молчал, и на этом следовало играть.

Прямо из палаты Солончак связался с Цукатом и забил ему стрелку. Тот согласился встретиться с ним во дворе больницы, Мирон организовал засаду, но, увы, Цукат на стрелку не явился. Похоже, он что-то почувствовал.

* * *

Свято место пустовать не должно. Скучно вдруг стало Сантосу без своей рабыни, поэтому он привел в свой дом Вику. А с кем он еще мог тешить свое самолюбие? С Кариной? Так она никогда не принадлежала к сильным натурам, как он сам. А самого себя Сантос гнобить не хотел. О Свища вытереть ноги – это он с удовольствием. И высморкаться в платок Фрукта – тоже за радость. Именно поэтому Сантос и привел в особняк Вику.

И еще в доме должна была быть женщина, чтобы приманить Дергуна. Пусть он думает, что Юля здесь. Пусть летит на огонек, на этот раз он и крылышки свои спалит, и сам в прах обратится.

– Ну как тебе здесь? – спросил Сантос, обняв Вику за талию.

– Круто!

Свищ строился с размахом, а у Лики был вкус, потому дом не мог не нравиться.

– И у тебя мог быть такой особняк, – сказал он, задрав рукой подол платья девушки. – Если бы мы не свалили твоего Фрукта.

– Я бы назвала его своей ошибкой.

– Ух ты! – развеселился Сантос. – Вася Ошибка! А что, звучит!..

Вика откровенно льстила ему, набиваясь как минимум в любовницы. Именно этого он и добивался.