– Ты о чем? – прошептала она с недоумением.

– О том самом! Неужели непонятно? Я все знаю!

– Что ты знаешь? Ты думаешь, в эту ночь мы с Аликом... он и я...

– Да! Ты и он!

Роза некоторое время потрясенно молчала. «Что за ерунда... С чего он взял?» – вихрем пронеслось у нее в голове.

– Давай откровенно, – шепотом сказала она. – Ты утверждаешь, что в ночь после выпускного мы с Аликом были близки, да?.. Так вот, я тебе говорю – ничего не было. Ничего, кроме нескольких поцелуев! Я тебе даже больше скажу – первым моим мужчиной был мой муж, Николай. Пускай это звучит смешно и дико, особенно по нынешним-то временам, но это так.

– Не может быть... – растерялся Козырев. – Мне сказали...

– Да кто, кто тебе сказал подобную чушь?!

Он молчал, глядя на нее широко открытыми глазами. Потом с трудом выдавил из себя:

– Какое теперь это имеет значение...

Роза смахнула слезы с лица. Она верила Козыреву, верила, что тот ничего не придумывает, но вместе с тем странное чувство владело ею – словно можно было еще исправить что-то. Сделать нечто такое, что смогло бы изменить прошлое! Она лихорадочно соображала.

– Сережка... Нет, погоди! Это очень важно... Но я все равно не понимаю... Зачем ты меня так зверски ревновал? Зачем ты меня вообще ревновал?!

– Ты такая смешная... – прошептал он и взял в свои шершавые, жесткие ладони ее руку. – Неужели ты не поняла, что я любил тебя? Любил и люблю.

– Нет! – потрясенно выдохнула она. – То есть... А почему ты мне ничего не сказал об этом? Может, все было бы по-другому...

– Роза, слушай: я тебя люблю.

– Нет! – упрямо повторила она и затрясла головой. – Нет...

Роза всегда знала, что ее сосед и однокашник Серега Козырев хорошо относится к ней, но толковала его чувства исключительно как братские. Она так долго жила рядом с ним, что перестала различать некоторые вещи, не замечала очевидного... Или не хотела ничего замечать?

– Алика жалко... – пробормотала она наконец, вырвав свою руку из его ладоней. – Ох, как же его жалко! Бедный Алик! Как глупо, как бездарно все получилось...

– Я и сейчас тебя ревную. Почему ты его жалеешь, а не меня?..

– Потому что ты жив, а он – мертв! – с отвращением закричала Роза.

– Я тоже – мертв. Я давно уже – живой труп!

– Перестань! Пьяная демагогия...

– Я не пил сегодня! – закричал Сергей. Розе его надсадная интонация показалась наигранной, неестественной. «Да он не человек уже, действительно...»

Роза невольно отшатнулась от него, но страшно ей не было.

– Сережка... Сережка, а я ведь думала, что ты Варьку любил, – сказала она удивленно.

– Любил... – с отвращением повторил он. – Любил, потому что у меня выхода другого не было! Она меня заставила!

– Не понимаю – как можно заставить... И почему, главное?.. Какая Варьке была от этого выгода? Она что, так любила тебя?

– Она меня никогда не любила, – мстительно произнес Козырев. – Ей нравилась власть надо мной!

– Но потом она за Юрку Аникеева вышла... – растерянно возразила Роза. – Зачем ей ты? И дочь у нее... Сережка! – Роза вспомнила недавний разговор с Вершининой и похолодела вся. – Сережка, но это невозможно! Неужели Анжела... твоя дочь?

– Догадалась, да? – слабо улыбнулся он. – Странно, что никто об этом раньше не догадался...

– Почему же Варька за Аникеева тогда вышла, а не за тебя?..

– Очень я ей был нужен... Она ж не дура, видела, что я спиваюсь. Муж-то из меня никакой... Аникеев, конечно, тоже не подарок. Зато непьющий! – Козырев коротко засмеялся. – Он, между прочим, так ни о чем и не догадался... И Анжелка ничего не знает – я для нее просто «дядя Сережа», и только...

– Бред какой-то! – с тоской произнесла Роза.

– Все так живут, – возразил Козырев. – Снаружи чинно и благопристойно, а только старый шкаф открой – там непременно какой-нибудь скелет висит.

– Но Алик... Алик Милютин! Он-то в чем был виноват?..

– Хочешь – иди, заяви на меня в милицию... Только знай – я милиции не боюсь, Розочка. Я боюсь Аликова отца. Как он на меня посмотрит, когда узнает... – с отчаянием произнес Козырев, вертя в дрожащих руках пустую чашку. – Ужасно его боюсь!

– Дурак ты...

– А знаешь, еще чего я боюсь? – словно не слыша ее, тихо продолжил он. – Я боюсь, что существует тотсвет. И вовсе не потому, что божьего наказания страшусь, нет! Я, Роза, как представлю, что на томсвете с отцом встречусь – мне жуть как не по себе становится! Я и смерти потому боюсь...

– Ты думаешь, отец тебя не простит?

– Нет, Роза, конечно, не простит, – убежденно произнес Козырев. – Если б не это обстоятельство, я б давным-давно на себя руки наложил!

Роза слушала его, и постепенно ее отношение к Козыреву менялось. Ей до безумия было жаль Алика, но и старого друга Серегу – тоже...

– Роза, ты меня сильно ненавидишь, да? Я, наверное, тебе очень противен...

– Нет, – с усилием сказала она. – Нет...

Она встала и обняла его. Чужое, слабое, неприятно дрожащее тело, редкие волосы, скучный чужой запах...

– Я тебя люблю, – печально сказала она. – Не так, как ты хотел, но я все равно тебя люблю.

Он заплакал, горячие слезы брызнули Розе на руки.

– А мне много и не надо, – пробормотал он. – Роза моя...

Они стояли и рыдали навзрыд, обняв друг друга.

– Алика жалко... Что же я, дурак, наделал! – бормотал Сергей. – Отец никогда меня не простит!

У Розы от этих слов снова мурашки по спине побежали.

– Откуда ты знаешь? – тихо сказала она. – Ты же раскаялся... Ты всю жизнь жалел о своем поступке! Он тебя обязательно простит!

– Ты думаешь?

– Да, конечно! – убежденно сказала Роза. – Все прощают своих детей, какие бы ужасные поступки те ни совершали! Это, наверное, не всегда правильно, но иначе и быть не может!

...Он ушел, и Роза осталась одна.

Теперь, после этого разговора, прошлое представлялось ей совсем в другом свете. Совсем в другом...

Она выключила свет и легла в постель, прижалась щекой к мягкой наволочке. Но сна как не бывало – да и вряд ли кто смог бы уснуть после такого. «Анжела – Сережкина дочь... Если бы старуха Вершинина не намекнула, я бы ни за что не догадалась! Не замечала, что Сережка испытывал к Анжеле какие-то особые чувства... И что меня он любил – тоже не замечала. Нет, вру – замечала, но никогда не придавала этому особого значения. Тогда, двадцать три года назад, думала, что просто нравлюсь ему. И только... А потом он закрутил роман с Варварой, и я окончательно себя убедила, что ничего такого не существовало. А у Варьки над ним – какая-то странная власть... И Алик, бедный Алик Милютин! Кто бы мог подумать, что произойдет именно так...»