Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чёрт! И не пырнул ведь!
Жаль-жаль…
Решив конспирации ради обогнуть квартал и лишь после этого возвращаться в гостиницу, я не стал разворачиваться и продолжил свой путь. Пару раз будто невзначай оглядывался и проверял, не вынырнул ли из подворотни Кутёнок, но нет, нет и нет. Так что дошёл до перекрёстка и повернул на узенькую боковую улочку. Там не обнаружилось ни освещённых витрин закусочных, ни даже редких фонарей — окна и те преимущественно были закрыты ставнями, поэтому меж домов сгустился непроглядный мрак. Почти сразу что-то подвернулось под ногу, я ругнулся от неожиданности и остановился, давая глазам возможность привыкнуть к темноте. Засомневался даже, стоит ли блуждать впотьмах или не мудрствовать лукаво и двинуться к трамвайной остановке знакомой дорогой, вот тогда-то и услышал быстрые и вместе с тем приглушённые шаги, будто человек бежал едва ли не на цыпочках, изо всех сил стараясь не шуметь.
И был он уже совсем рядом. Секунда-другая — покажется из-за угла!
Кто⁈ Кто покажется? Кутёнок?
Неужто этого размазню натаскали выявлять слежку⁈ Неужто он меня срисовал⁈
Уповать на то, что просто спешит по делам очередной прохожий, я не стал и шустро юркнул в глубокую нишу, прижался спиной к перекрывавшей её двери, вынул из кармана и разложил нож. Прислушался.
Кто-то, как и я минуту назад, свернул на глухую улочку, кто-то, совсем как я, немедленно после этого остановился. Донёсся приглушённый матерок, следом раздались шорох, шуршание и резкий отзвук чирканья спички о боковину коробка.
Характерное шипение, тусклый отблеск и… Я выскользнул из своего укрытия и метнулся к закурившему всего-то в паре шагов от моего укрытия Кутёнку. Окончательно огонёк спички перебежчика не ослепил, он бросил коробок и даже успел сунуть руку в карман, но — поздно! Я рывком сблизился с ним и коротким тычком вколотил клинок складного ножа меж рёбер, точнехонько в сердце. Сработал чётко, как учил Михал Дмитрич, после обхватил судорожно дёрнувшегося парня, сковал его движения, потянул во тьму боковой улочки, а там усадил в дверную нишу уже обмякшее тело. Мертвеца.
— Привет тебе от Юры, — шепнул, будто в этом был хоть какой-то смысл.
А в голове заполошным набатом билось: «что делать? что делать? что теперь делать⁈»
Подавив приступ паники, я выпрямился и прислушался. Всё было тихо, короткая стычка чужого внимания не привлекла, но мешкать в любом случае не стоило, и я распустил узелок с монетами, ссыпал его содержимое себе в карман, а платком замотал кисть и уже только после этого принялся обыскивать жертву. Связку ключей выбросил, как никакой ценности для случайного грабителя не представляющую, так же поступил и с упаковкой жевательной резинки, а вот бумажник и мятую пачку сигарет без фильтра прибрал, ещё снял с запястья мертвеца наручные часы. После выудил из кармана его брюк пистолет системы «Парабеллум».
Удивился, поколебался, но переложил себе.
Для чего-нибудь да сгодится.
Захотелось поскорее убраться отсюда, но переборол этот порыв и перевалил тело на бок, ощупал подкладку пиджака. Ничего не нашёл и сходил за валявшимся на тротуаре коробком, заодно прихватил слетевшую с головы Кутёнка кепку. После разломил одну из сигарет надвое и раскурил сразу обе половинки, кинул окурки на брусчатку, раздавил ботинком сначала один, затем другой.
Кто-то стоял, дымил, ждал. А тут мимо, на свою беду, шёл по своей надобности припозднившийся прохожий. Не пожелал расставаться с бумажником, начал отбиваться, вот и схлопотал пером под сердце. Ничего из ряда вон, таких происшествий в любом крупном городе не одно и не два в месяц случается.
Возиться с ножом не хотелось просто до чрезвычайности, но грабитель такую улику в теле в жизни бы не оставил, пришлось пожертвовать носовым платком. Не желая перепачкаться кровью, я сложил его надвое и зажал рану, лишь после этого потянул на себя рукоять. Высвободить клинок оказалось не так-то и просто, но справился. Положил нож на заранее расстеленную газетку, завернул в неё орудие убийства, сунул свёрток в карман и с превеликим облегчением потопал прочь.
Излишняя суетливость могла запомниться случайным свидетелям или даже привлечь внимание стражей порядка, поэтому шагал без всякой спешки и будто бы даже вразвалочку — в итоге пока дошёл до моста, натуральным образом извёлся. Ладно хоть ещё там не оказалось ни одной души. Когда мимо прогрохотал трамвай, я выкинул в канал газетный свёрток с ножом, затем отправил туда же наручные часы, пачку сигарет и коробок спичек, а под конец и освобождённый от наличности бумажник.
Четвертной с мелочью и пистолет я счёл своими законными трофеями.
От них избавляться не стал.
В гостиницу я пришёл взвинченным до крайности. Нестерпимо хотелось запереться в уборной, вымыть руки и заодно проверить на предмет брызг крови одежду, а вместо этого пришлось собачиться с портье. Нет, Юлия Сергеевна сдержала слово и позвонила управляющему с просьбой отыскать для меня номер, поразила затребованная цена.
Пять лат за ночь! Это же уму непостижимо!
Грабёж средь бела дня!
Вот так я, особо не выбирая выражений, портье и заявил. Молодой человек, который оказался местным уроженцем, лишь развёл руками.
— А что-о вы хо-отите? Но-омер двухместный, включё-он за-автрак! Желаете пла-атить в два-а раза меньше, ищите сосе-еда.
Посторонний в номере нужен был мне меньше всего, и я уточнил:
— А одноместных номеров нет?
— Свободных не-эт.
— Какая-нибудь каморка под лестницей?
— Сда-ана. А на черда-ак зимо-ой не се-элим. Холодно та-ам.
Я немного успокоился, полез в карман за деньгами, но с оплатой проживания торопиться не стал.
— Половина от пяти лат — это два с полтиной, так? — уточнил перед этим. — Проживание и завтрак, если найду соседа, верно?
— Всё-о та-ак, — подтвердил портье.
— И с чего тогда, любезный, завтраки для меня в двойную цену встали⁈
— Со-огласно прейскуранту…
— Без завтрака сколько? Согласно прейскуранту, а?
Портье миг поколебался, потом сказал:
— Четыре двадцать за но-очь. Но потратите бо-ольше!
Я отмёл все возражения, заплатил за пять суток вперёд и получил ключ с биркой за номером тридцать шесть.
— Третий этаж, — с недовольным видом пробурчал портье. — Спра-авку о проживании на како-ое имя выписывать?
— Потом! — отмахнулся я. — Завтра!
Из подвала доносились бренчание гитары и гомон голосов, там определённо было не протолкнуться от постояльцев, и я спускаться в пивную не стал, вместо этого направился к лестнице.
