Солнце, словно волшебный рыжий фрукт, показалось из-за полоски гор, окаймлявших плато. Ночь, осторожно пятясь от верхушек хаотичного нагромождения пиков к подножию, уходила в небытие. Серые пески густо насыщались коричневыми оттенками, затем становились красноватыми, и не понять, в какое мгновенье солнце до предела наполнило день своей яркостью, а землю желтизной. Утро в пустыне начиналось стремительно, и всего через полчаса после рассвета становилось жарко. Но торговый караван к этому времени рассчитывал добраться хотя бы к окраинам жилых мест.

Глеб трясся в кузове фургона по ухабистой дороге, прорезавшей горы возле Старой бойни, отблески солнце неимоверно слепили глаза, а жаркое дыхание пустыни затуманивало сознание. Но сейчас это было неопасно. Несмотря на банды и право сильного в районе Старой бойни, именно внешняя дорога и территории рынков были местами спокойными. Порядок здесь сурово охраняли неписаные обычаи и то, что от торговли с кочевниками пустыни и чёрного рынка зависела жизнь всех обитателей трущоб. Укрыться нарушителю будет негде, за отступником начнут охоту по обе стороны хребта.

Дорога, изначально-то не очень хорошая, а теперь избитая временем до того, будто по ней прошла миллионная армия, лепилась к горам, спускалась и поднималась по отрогам. В одном месте, выгибая дугу, тракт пугливо обходил давнюю воронку термоядерного взрыва: когда-то именно здесь керхеры прорывали оборону, чтобы добраться до пусковых установок. И пусть взрыв был «чистый», а остаточный фон давно выветрился – ещё в корпусе миротворцев Глеб как-то прошёл через кратер, охраняя группу чего-то искавших геологов, дозиметр в скафандре тогда не пискнул – страх у людей всё равно остался. И потому торговый путь шёл пусть по менее удобным местам, пришлось на его строительство затратить немало труда, но зато в обход старой раны войны.

Сразу за воронкой, после очередного поворота, дорога резко переменилась, стала почти ровной и прямой. Этот участок делали ещё в годы расцвета, пробив горы и залив тракт покрытием из расплавленного камня. По обеим сторонам на обочине выстроился длинный строй хибар-сирот: растрёпанные, собранные из камней и какого-то мусора, разваливающиеся, закоптелые, без окон. Здесь жили отбросы даже по меркам Старой бойни. Несколько человек выбралось из хижин, призывно махая проезжающему каравану, то ли собираясь что-то продать, то ли собираясь продать себя, но никто на них не взглянул. Караван был крупный, хозяин всем, включая нанятых на один рейд, платил неплохо, и те, кто рассчитывал развлечься по приезду, мог себе позволить заказать нормальную девочку.

На очередном повороте гостей из пустыни встретили перекрёсток и прикреплённая на шесте металлическая доска с намалёванной надписью «базар, гастинеца» со стрелкой. Караван тут же свернул в указанную сторону. Как только головной фургон подъехал к сложенному из камней блокпосту и замер, остальная цепочка повозок покорно остановилась, подчиняясь жесту хозяина.

– С товаром или просто ночевать? – уточнил боец на посту.

– С товаром.

Сильно далеко хозяин заезжать не собирался. Да, на крайнем из базаров цены ниже, зато и риска меньше.

– Тогда «красные волки».

Пустынник кивнул: понял. Пошлина за право торговать на рынке или ночевать, перед тем как двинуться дальше – лакомый кусок. Каждый мечтал подмять базар под себя, но все понимали – остальные не дадут. Объединятся и вырежут слишком наглого беспредельщика. Поэтому группировки договорились, что охраняют и берут пошлину по очереди. Сегодня дань собирали «красные волки».

Рынок начинался почти сразу за блокпостом. Глеб, который до этого бывал здесь исключительно в составе корпуса миротворцев, сейчас рассматривал окрестности с жадностью. Широкая ровная площадка, на которой выстроились прилавки из отходов пластика, текстолита, металла. С другой стороны группами располагались приехавшие караваны пустынников. Иногда лежали только мешки, если продавцы прибыли издалека и с вьючными лошадьми. Но чаще фургоны, на рынок в Старой бойне в основном ездили перекупщики: их караваны ходили недалеко и вдоль цепочки скважин и оазисов, потому они могли себе позволить повозки. Судя по наличию патрулей из мужиков с вытатуированными волками на руках, и количеству охраны у каждых ворот, этот базар контролировали плотно. Один из патрулей встретил торговцев, дождался, пока они заедут на выделенное им место, и старший начал отчаянно торговаться с хозяином. Спорили оба, не боясь охрипнуть, сыпали угрозами «ноги моей больше тут не будет» и «отберём задаром», но это было в порядке вещей. Остальные на представление смотрели с ленивой ухмылкой. Глеб рискнул поинтересоваться у одного из волков:

– Как сейчас? Тихо? Не шалят?

– Днём не рискнут, – сморщился «волк». – А вот ночью могут и обнести.

– И кто тут такой борзый? – удивился Глеб.

– Да завелись тут несколько крыс. Из чужих, – скривился боец.

– А если я кого на месте хватану, что делать с ним могу?

– Можешь гасить нахрен.

– А старшой как на это? Без предъяв?

– Нормально. Мы уже с десяток крыс печься подвесили, но не всех, похоже. Но можешь в гостиницу.

Глеб демонстративно ухмыльнулся: ага, нашёл дурака. Стража, даже с собаками – но ломят такие цены, что обычный охранник вроде него – не нищета, но и не богат – выйдет наутро без штанов. А если всё-таки пошёл ночевать, да потом не уедет с караваном, а останется, то это верный признак, что привёз что-то ценное и хочет продать уже напрямую в одну из лавок. Сразу на выходе из гостиницы за ним приставят топтуна, а потом наверняка попробуют ограбить.

Тем временем торг был закончен, стороны сошлись в цене, и пошлина уплачена. Торжественно прозвучало обещание пустынника:

– Торг между нами да будет мирен, незлобив и чист от неправды.

– Мы в том обещаемся Богом святым, вседержителем, Христом и нашим оружием, – отозвался «волк». – Если нарушим клятву, пусть