— Блядь, — стону я, опуская лоб, когда удовольствие захлестывает меня.

Глубокий рокот вибрирует от его груди к моей спине. Его толчки становятся неистовыми, когда он теряет контроль, затем его рука исчезает с моей груди и обвивается вокруг шеи, сжимая. Я напрягаюсь, но его пальцы только продолжают погружаться в мое горло.

— Адам, — выдыхаю я, хватая его за руку.

Он трахает меня сильнее, его рука между моих бедер сжимается так же крепко, как и та, что на моей шее. Дерьмо, он так хорош, даже когда его рычание становится настолько звериным, что его почти не узнать. Я дышу через сжатые легкие, вдыхая самые темные его стороны.

Так вот в чем его свобода. Интересно, какова она на вкус.

Мой взгляд возвращается к раскрытому ножу рядом с нами. Гладкое серебро, от которого исходит столько силы. Я хочу почувствовать это — силу. Я хочу это для себя. Мое сердце колотится о грудную клетку, когда он подталкивает меня ближе к краю.

— Адам, — я наполовину выдыхаю, наполовину стону, слабая нить разума пытается прорваться, предостерегая меня от греховного соблазна, который поглощает меня.

Но вмешивается и более сильный голос; тот, который скрывается так глубоко, что я не уверена, что когда-либо по-настоящему встречала его. И он призывает меня не сопротивляться этому — жгучему желанию, которое разгорается во мне всякий раз, когда я пробую тьму Адама.

Я не хочу сопротивляться. Я не хочу быть хорошей или плохой, спасенной или проклятой.

Я просто хочу исследовать то, что находится внутри меня.

Я хочу свободы.

Когда он сжимает так сильно, что из меня вырывается сдавленный кашель, я вытягиваю руку как можно дальше и тянусь за ножом. Мои пальцы касаются рукоятки, затем меня охватывает трепет, когда она наконец оказывается в моей руке.

Секунду я смотрю на это, наслаждаясь тем, как его грубые толчки так идеально сочетаются с силой в моей ладони.

Я задыхаюсь, когда он рычит и освобождает мою шею, внезапно выходя из меня. Он разворачивает меня так, что я оказываюсь к нему лицом, его взгляд метается к ножу, и я сглатываю.

Его глаза безумны от похоти и темноты, дыхание тяжелое, а на лбу вздувается вена. Собственник или одержимый, прямо сейчас я не знаю разницы.

Чем дольше он наблюдает за мной, тем больше успокаивается его дыхание. Выражение его лица слегка проясняется, и брови сходятся вместе, когда он бросает взгляд на мою шею. Я все еще чувствую невидимую тяжесть его руки, сжимающей меня, и знаю, что она красная — или того хуже.

Его челюсть сводит, губы поджимаются, и он на минуту закрывает глаза.

Когда он открывает их снова, его взгляд возвращается к ножу в моей руке. По его лицу пробегает тень.

— Что ты делаешь?

Я сжимаю его крепче, впитывая странное ощущение оружия. Столько лет я рисовала цвета, которые оно вытягивает из нашей кожи. Я закрывала глаза, и они заливали меня — красное и черное, искалеченные тела и сломанные кости. Но я никогда не стояла и не держала в своих руках инструмент, из-за которого льется кровь. Никогда так, как сейчас.

Я балансирую на краю незнакомой территории, и каким-то образом я чувствую, что порыв сильнее, чем падение.

В животе у меня порхают бабочки, когда Адам наблюдает, как я провожу кончиком оружия от тазовой кости мимо перевязанных ран к ребрам, как будто это перышко.

Его ноздри раздуваются, его хватка находит мою талию. Я почти стону, когда по моему телу разливается божественный звон. То, как он измученно смотрит на меня, опасное оружие в моей власти, свобода быть самим собой — все это токсичное сочетание, и я пьянею от этого.

— Чего ты ждешь? — я мягко уговариваю, медленно описывая острием ножа круги вокруг моего пупка. — Трахни меня, Хозяин.

Глубокое ворчание наполняет его грудь. Мне становится тепло от зверя внутри него. Зверь, который взывает ко мне и успокаивает самые мрачные уголки моей души.

Я кладу свободную руку на выступы его пресса, затем медленно скольжу вверх по твердой груди, пока мои пальцы не обвиваются вокруг его шеи. Поднося нож к губам, я высовываю язык и провожу им от рукоятки до кончика.

По нему пробегает долгая дрожь, и это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела.

Когда я снова опускаю рот к основанию ножа, он наклоняет голову так, что наши носы почти соприкасаются. Волны тепла заполняют промежуток между нами, и в комнате становится так тихо, что все, что я слышу, — это наше дыхание и свой учащенный пульс. Я осторожно провожу кончиком языка по гладкой, плоской поверхности лезвия. У меня перехватывает дыхание, когда он делает то же самое с противоположной стороны. Его глаза прикованы к моим, пока мы двигаем нашими губами от одного края до другого, находя один и тот же ритм. Когда мы достигаем вершины, наши языки соприкасаются на секунду, вызывающую аппетит, прежде чем он проводит своим по моей челюсти и вниз по шее, оттягивая мою голову назад за волосы. Мои глаза закрываются, и долгий стон вырывается из моей души.

Сильные руки хватают меня за задницу и сжимают. Прижавшись губами к моей шее, он поднимает меня и шагает по комнате, мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда он опускает меня на комод. Он скользит ладонями по моим бедрам и широко раздвигает меня. Обхватив одной рукой мой кулак так, что мы держим нож вместе, он трахает меня глубоко и медленно.

Иисус.

Запуская свободную руку в его волосы, я сжимаю его, встречая каждый его ленивый толчок за толчком. Моё тело покрывают мурашки, его дыхание ласкает моё горло. Дрожь пробегает по его мышцам, как будто он никогда не испытывал ничего более приятного, и я наконец понимаю.

Я наконец-то понимаю, почему люди ищут акта секса, а не просто блаженного завершения. Почему люди затягивают процесс, вместо того чтобы получить удовольствие немедленно.

Это. Все это.

Тела тают вместе, когда вы поджигаете друг друга. Снимаете маску и обнажаете свою душу. Отдавать себя другому, владея каждой его частичкой.

Его зубы скользят по моей челюсти, переходя на другую сторону шеи. Его рука сжимает мое плечо, когда он входит глубже, вызывая дрожь по позвоночнику, когда он наполняет меня.

Боже, это так приятно.

Я впиваюсь ногтями в его спину свободной рукой, и он стонет, когда отпускает нож, оставляя его в моей руке, чтобы поднять меня с комода. Мои ноги обвиваются вокруг его бедер, прежде чем он