— Труд одобряю, редкость в наше время — размышления сии. Вот только, боюсь, не будет государь бумаги твои изучать, другим занят. Послы Сигизмундовы ноне в первопрестольной, с ними надо уговориться насчет мира, да больно много они просят — Смоленск вернуть, половину новгородских да псковских земель, а еще — Дорогобуж, Вязьму, Путивль. Аппетиты У панов большие, да только не выгорит у них ничего. Что Василий на меч взял, сроду не отдаст.

Увидев огорчение на моем лице, Кучецкой задумался:

— А впрочем — как сказать, как сказать… После победы под Опочкой, когда удалось малыми силами ляхов на место поставить, государь к ратным людям благоволит. Да, вот еще что я хотел тебе предложить. Посольство наше готовлю во главе с боярином, дьяком Борисовым, к Максимилиану. Не желаешь ли присоединиться, страны дальние посмотреть?

— Ой, не по мне это дело — пороги властителей обивать. Не приведи господи — ляпну чего не то.

— Да, посольское дело хитрое, не столько сказать надо, сколько суметь услышать, а это не всякому дано. Бумаги твои государю непременно передам, но уж не взыщи — когда еще он их изучит, да и сам ли читать будет или дьякам отдаст — на то его воля! Подожди несколько дней, может, я тебе чего и скажу.

— Подожду. Неделю уж в праздности провел, чего же еще несколько дней не обогодить.

— Ну, вот и славно.

Видя, что Федор занят и спешит, я откланялся.

Несколько дней ожидания, про которые Федор говорил, легко могут растянуться на неделю, а то и две. Хорошо Федьке-занозе — сговорился с девкой из обслуги постоялого двора. И ночует там, и кушает там, и плотские утехи получает. По-моему, он даже и постоялого двора не покидал, а морда довольная, ровно у мартовского кота. Пусть его, заниматься все равно нечем.

Однако уже на второй день слуга примчался от Федора с просьбой явиться к нему немедленно. Я и явился безотлагательно; тут пешком идти-то — десять минут. Интересно, зачем я ему так срочно понадобился? Неужто государь мои бумаги счел и побеседовать хочет?

Федор встретил меня суховато — был встревожен. После приветствий сказал, что бумаги мои государю при личной встрече отдал, но сейчас вызвал по другому поводу.

Таким раздраженным я его еще не видел. Федор мерил шагами комнату, теребил бороду.

— Думаю, язык за зубами ты держать умеешь — проверено. Однако же предупредить хочу: за сказанное по неосторожности слово в лучшем случае — опала. — Федор посмотрел на меня тяжелым, испытующим взглядом. Я понял, что у него возникла большая проблема, и он рассчитывает на мою помощь, но не решается мне об этом сказать.

— Князь, коли ты не уверен во мне, так и не говори ничего. Сам знаешь: молчание — золото.

— Вот-вот, о золоте речь и пойдет. Я уж прикидывал по-всякому, однако выходит — без тебя не обойтись.

— Ты сказывай, о чем речь, все вокруг да около ходишь.

— Ладно, — Федор махнул рукой, — хуже уже не будет.

Он подошел к двери, выглянул в коридор.

— Знаешь, может быть, по слухам, что посольство к императору Максимилиану готовится.

— Сам же и говорил третьего дня.

— Не перебивай. Казенный двор для посольства дары из казны отписал. Посольский приказ дары те получил, к себе перевез, а сегодня обнаружилось — пропали дары-то!

— Как? — изумился я.

— А вот так! Дары в ларце хранились: перстни с бриллиантами, ожерелье жемчужное — да много всякого. Мягкая рухлядь — шкурки соболиные да песцовые — те в наличии, а вот злата в ларце нет. Пустой ларец-то! Опись в нем осталась — с печатью сургучной казенного дьяка.

— А ларец сей где хранился?

— В Посольском же приказе. Там хранилище в подвале есть — специально для такой вот оказии. Сам понимаешь: когда посольство едет, дары от государя везут. Когда деньги — как для крымских ханов, когда ценности искусной работы — как сейчас. Злато-серебро на Казенном дворе хранится, в казне. Отпускается по государеву велению в Посольский приказ. А уж обеспечить далее сохранность да вручить правителю чужеземному — дело посольства. За сохранность дьяк головой отвечает. И вот дары пропали. В первый раз за все время. Коли всплывет — позор неслыханный! Посольству ехать скоро — ждут, когда государь распорядится. И все дело пока в переговорах с посланниками Сигизмундовыми. Выжидает Василий, что переговоры дадут.

— Я-то здесь каким боком?

Я начинал догадываться, куда клонит Федор, но решил сразу расставить точки над «i».

— Надо ценности те сыскать. Можно было бы и из своих запасов ценности похожие подобрать, да боюсь, что барон Герберштейн, поклонник Максимилианов, опись видел.

— Плохо! — покачал я головой.

— А то! И чем быстрее эту пропажу найти, тем лучше. Вдруг завтра государь отмашку даст?

— Тогда тяните с переговорами.

— Придется. Уцепиться есть за что.

— Так ты что — хочешь, чтобы я взялся за это дело?

— Ну наконец-то понял!

— Не могу.

— Почему? — оторопел Федор.

— Срок маленький и неопределенный. Может — день, может — неделя. Украл кто-то свой. Чужого к дарам не подпустят.

— Это понятно.

— Как, под каким видом я в Посольском приказе появлюсь? Похититель сразу узнает, что чужой на его территории рыщет. К тому же — если сыскать удастся, до государя доводить нельзя; тогда как ценности изъять да вора покарать, если похититель — чинов высоких окажется?

— Ты ценности найди, а уж покарать — мое дело. А государь знать о сем не должен.

— Сложная задача.

— Была бы простая — тебя бы не просил. Сам собрал бы стрельцов да дом похитителя штурмом и взял. Я же помню, как ты убийство во Дворце раскрыл, потому сразу о тебе и подумал.

Мы даже в Разбойный приказ ничего не сообщали пока.

— Можно посмотреть хранилище и ларец в Посольском приказе?

— Конечно! Не будем терять времени, едем!

Федор быстрым шагом вышел во двор — так

что я еле поспевал за ним.

Мы уселись в возок, и кучер щелкнул хлыстом.

Через несколько минут мы уже стояли у Посольского приказа. Думаю, и пешком было бы не намного медленнее, но этикет не позволял. Должность у Кучецкого высокая, идти пешком — умалять достоинство.

Прошли в Посольский приказ. В коридорах сновали писари и подьячие, создавая видимость активной работы.

Мы сразу прошли к дьяку.

— Вот, познакомься — боярин Георгий Михайлов, я тебе о нем утром говорил. Уж если он не сможет найти — никто не сыщет. И человек он надежный — можешь довериться полностью.

Дьяк Посольского приказа вид имел благообразный, да и то — не пошлет же государь к послам иноземным или к правителю чужой державы неотесанного мужлана с немытой харей? Голос у него был мягкий и какой-то обволакивающий. Одним словом — дипломат!