Вы же, напротив, пытаетесь вилять. Судя по взглядам, которые вы бросаете на мистера Уордера, я могу сделать вывод, что вы отлично понимаете, что вам грозит. Ему придется взять на себя руководство фирмой в ваше отсутствие.

– Мне не в чем признаваться, и отсутствовать я не собираюсь.

– Неужели? Но вам придется. Отсюда вы отправитесь прямиком в тюрьму… – Вулф повернулся к Уордеру. – Ну что скажете, мистер Уордер? Неужели вы будете опровергать ваш разговор с мистером Буном, тем самым вынуждая жюри присяжных считать вас лжецом? Или, быть может, вы все-таки проявите благоразумие?

Уордер теперь уже не выглядел испуганным, его голос звучал твердо и решительно.

– Да, я намерен говорить только правду.

– Является ли правдой то, что мистер Бун записал на этом валике?

– Да, это чистая правда.

Вулф метнул острый взгляд в сторону О’Нила:

– Вот такие дела, сэр. Взятка является уголовным преступлением. Так что вам непременно понадобится мистер Уордер. Определение степени вашей вины как соучастника убийства будет зависеть от ловкости вашего адвоката. Начиная с этого момента бал правят адвокаты. Мистер Кремер, уведите их отсюда поскорее. Мне тошно на них смотреть. Арчи, упакуй валик. Мистер Кремер возьмет его с собой.

– Гудвин, посторожи-ка их. Мне нужно позвонить. – Кремер направился к телефону.

Пока Кремер набирал нужный ему номер и разговаривал, я сидел лицом к аудитории, не выпуская из рук пистолета на случай, если у кого-нибудь не выдержат нервы. Я с интересом обнаружил, что Кремер позвонил не в свой бывший отдел уголовной полиции, которым теперь заправлял Эш, и даже не его начальнику, а самому Хомберту. Выходит, у Кремера мозгов все же было больше, чем у моллюска.

– Комиссар Хомберт? Инспектор Кремер. Да, сэр. Нет, я звоню из кабинета Ниро Вулфа. Нет, сэр, я вовсе не собираюсь вмешиваться, но если позволите… Да, сэр… Я понимаю, это нарушение дисциплины, однако если вы уделите мне несколько минут… Да, конечно, я здесь с Вулфом. Нет, я не вламывался к нему, но у меня есть преступник, есть доказательства и есть признание. Именно это я и пытаюсь вам сказать. Нет, я не пьяный и не сошел с ума. Пришлите… Погодите минутку…

Вулф отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь внимание Кремера.

– Скажите ему, – велел Вулф, – чтобы не присылал своего проклятого доктора!

Кремер продолжил разговор:

– Хорошо, комиссар. Пришлите… Ой, да ничего, просто Вулф несет какой-то бред насчет доктора. Вы что, посылали к нему доктора? Ему не нужен доктор и, по-моему, вряд ли понадобится. Пришлите три машины и шесть человек к дому Вулфа. Нет, я не знаю, но собираюсь привезти троих в управление. Вы сами увидите, когда я туда доберусь. Да, сэр, говорю вам, дело закрыто, все сходится и никаких неясностей. Конечно, я везу их прямо к вам… – Он положил трубку.

– Вы же не станете надевать на меня наручники? – пискнул Элджер Кейтс.

– Мне нужно позвонить своему адвокату, – ледяным голосом произнес О’Нил.

А Уордер сидел молча.

Глава 35

Итак, пропустив более тысячи второстепенных деталей того уик-энда типа появления у нас известного невролога доктора Грина – его, естественно, забыли предупредить, – который прибыл к нам ровно в семнадцать сорок пять, буквально через несколько минут после того, как Кремер уехал со своей добычей, и которому сообщили, что о судебном предписании можно забыть, поскольку дело закрыто, перехожу сразу к событиям утра понедельника. Вулф, спустившись в одиннадцать часов из оранжереи, уже знал, что у него посетитель. Кремер, заранее договорившийся о встрече, ждал Вулфа в кабинете, в красном кожаном кресле. На полу рядом с Кремером стоял завернутый в бумагу из цветочного магазина какой-то бесформенный предмет, который Кремер категорически не позволил мне убрать. Кремер обменялся с Вулфом приветствиями и, подождав, пока тот не устроится поудобнее, сообщил, что Кейтс подписал признание в обоих убийствах, о чем уже даже написано в утренних газетах.

– Глупый и неадекватный человек этот Кейтс. Но с интеллектом, – кивнул Вулф. – Кстати, одну деталь преступления он придумал блестяще.

– Вот именно. И я бы сказал, даже не одну. Вы имеете в виду уловку с шарфом, который он сунул в карман своего пальто, вместо того чтобы подбросить кому-нибудь другому?

– Да, сэр. Трюк, заслуживающий внимания.

– И сам он давным-давно заслуживал внимания, – согласился Кремер. – На самом деле он еще тот фрукт. Знаете, есть нечто такое, о чем он не хочет ни говорить, ни давать письменные показания. Может, вы думаете, он боится, что это нечто поможет посадить его на электрический стул? Отнюдь! Мы никак не добьемся от него, зачем ему нужны были деньги. Жене, спрашиваем, на расходы? На ее поездки во Флориду?.. Смотрит на нас как на пустое место, трясет упрямо подбородком или кричит: «Оставьте мою жену в покое! Не смейте даже упоминать о моей жене!» Между прочим, она вчера вернулась в Нью-Йорк, но он отказался встретиться с ней. По-моему, он считает ее святой и не хочет впутывать в эту историю.

– Неужели?

– Вот именно. Зато обо всем остальном рассказывает охотно. Например, о том, как прикончил Буна. Кейтс вошел в комнату и протянул Буну бумаги, а Бун высказал ему прямо в глаза все, что он о Кейтсе думает, и, велев катиться ко всем чертям, повернулся к нему спиной. Кейтс схватил разводной ключ и ударил Буна. Он подробно пересказал свой разговор с ним, потом долго читал и перечитывал свои показания на предмет неточностей. То же самое с убийством Фиби Гантер. Кейтс не хотел, чтобы у нас остались неясности. По его словам, он хочет, чтобы мы отчетливо понимали, что он не договаривался о встрече, когда Фиби ему позвонила, а просто ждал ее в доме напротив, в подъезде. Увидев Фиби, он подошел, и они вместе поднялись на крыльцо. Отрезок трубы был спрятан у него в рукаве и обернут шарфом. Шарф он вытащил из кармана пальто Уинтерхоффа три дня назад, когда они были здесь в первый раз. Тогда Кейтс еще не представлял, для чего ему этот шарф, но полагал, что рано или поздно представится случай подбросить его, чтобы скомпрометировать Уинтерхоффа – члена НАП.

– Разумеется. – Вулф поддерживал разговор только из вежливости. – И все для того, чтобы отвлечь от себя внимание. Напрасные усилия, поскольку я уже взял его на заметку.

– Да неужели? – недоверчиво усмехнулся Кремер. – С чего это вдруг?

– Главным образом на основании двух фактов. Во-первых, из-за того тона, каким О’Нил прикрикнул на Кейтса вечером в пятницу. Таким тоном отдают распоряжение человеку, от которого ожидают