— Нет, не в этом дело. Просто информация о срыве САИ противоречит общим настроениям в нашем ЦэКа, где все увлечены горбачевскими инициативами о всеобщем разоружении. Руководство Комитета тоже учитывает, что нашему генсеку не нравится, когда появляются препятствия на пути реализации его идей. Вот поэтому ПГУ не работает над этой проблемой или не докладывает результаты по ней наверх. А в итоге мы не знаем, как далеко продвинулись эти ЦэРэУшные «ястребы» в работе по срыву САИ.

— Но, раз до сих пор все шло нормально, то может быть, источник ПГУ все-таки ошибся, и нет никакой операции ЦРУ по срыву САИ?

— Я тебя понимаю, Юра. Имея дело с разведкой, не знаешь, когда кто-то совершит ошибку, тронется умом, или станет предателем. Это происходит не потому, что разведчики такие плохие, просто в отличие от нас контрразведчиков они работают на чужой территории в непосредственном соприкосновении с противником в постоянном цейтноте и стрессовых ситуациях. Но в данном конкретном случае боюсь, что он не ошибся и американцы продолжают работать, но мы ничего об этом не знаем.

Соболев надолго замолчал, а затем как бы убеждая себя продолжил:

— Кроме, первоначальной информации ПГУ, теперь имеется вот это скупое агентурное сообщение, которое, не подтверждает, но и тем не менее, никак не опровергает наши предположения.

— Да ничего в этом сообщении нет. По-твоему, получается, что работу ЦРУ по срыву САИ не заметили ни ПГУ, ни контрразведка? — с горячностью возразил Степной.

— Они, безусловно, уловили эти попытки, но общая эйфория от успешных переговоров в Женеве, а затем, быстрое и беспроблемное проведение этапа в Неваде, видимо захватила не только руководство нашей страны, но и наших коллег.

— Не верю я, что ПГУ и ВГУ не понимают, что может произойти, если ЦРУ удастся сорвать САИ.

— Все надеются на русский «авось» и потом, все складывается весьма удачно, половина САИ проведено без проблем…

— Может быть, ты доложишь свои сомнения Туманову? — предложил Степной.

— Сейчас это не имеет смысла. Все идет хорошо, а тут мы с предсказанием мифической операции ЦРУ. К тому же он уже переложил всю ответственность за операцию «Паритет» на нас. И вряд ли захочет портить отношения с товарищами из ЦэКа. И что нам остается?

— Молить бога, чтобы все в Семипалатинске закончилось благополучно.

— Тебе бы сказки писать с хорошим концом, — невесело усмехнулся полковник. — А я все-таки уверен, что ЦРУ пойдут в Семипалатинске на любые меры, чтобы сорвать САИ.

— Ну, не знаю, — с сомнением сказал Степной. — И откуда у тебя такая уверенность?

— Просто у ЦРУ остается последний шанс — Семипалатинск. И они попытаются его реализовать. По идее мы должны быть готовы, но наш «Вариант» не может учитывать всех возможных замыслов ЦРУ, — Соболев посмотрел на Степного, сделал какую-то пометку в рабочем блокноте и продолжил, — Однако дополнительно я пока ничего конкретного предложить не могу.

— Мне не нравится все это, — запальчиво бросил заместитель. — Может быть, мы элементарно «перезаложились» из-за той первичной информации ПГУ?

— Хорошо. Тогда скажи мне, а как быть с этим сообщением? Представить, что его нет? Ты пойми это единственная информация, которая не попала под фильтр ангажированности наших кураторов из ЦэКа. После этого они дали указание разведке «заморозить» всю информацию по САИ и у нас просто не было ни единой возможности получить подтверждение замыслам ЦРУ.

— Все это очень зыбко, на тоненького…

— А ты что хочешь? — взорвался Соболев. — Чтобы ЦРУ все открыто делало и еще через газеты нам сообщало. Я остаюсь при мнении, что ЦРУ готовит острую и дерзкую операцию по срыву САИ.

И после неловкого молчания, более примирительно сказал:

— Если бы нам хоть кто-то просто намекнул, на каком направлении ожидать активности наших американских «друзей». Что они могли придумать?

— Не могу предположить ничего определенного — сухо сказал Степной.

— Вот и я не знаю — каким-то извиняющимся тоном заметил полковник. Немного помолчав, он заговорил вновь, уже с нотками уверенности в голосе. — Давай представим, что они на нашей территории могут сделать?

— Не многое, — неохотно включился в процесс обсуждения Степной, — Но если перечислять реальные возможности ЦРУ…

— Постой, — остановил своего зама начальник отдела. — Без информации от разведки мы все равно не сможем просчитать алгоритм их действий. Нам надо сосредоточиться на том, кто сможет осуществить их операцию.

— Мы же уже обсуждали, что такую сложную операцию, как срыв САИ, да еще на нашей территории сможет выполнить только агент экстракласса, — напомнил подполковник.

— Правильно. Но как его вычислить среди членов американской делегации?

— А он, может быть, из числа наших граждан?

— Исключено. Семипалатинская область закрыта для посещения иностранцев, а наши немногочисленные граждане, которые выезжали из нее за рубеж, всегда находились под пристальным вниманием контрразведки. Наши ученые и специалисты тоже отпадают, они также все время «под колпаком». Значит, «Исполнителя» по-прежнему ищем среди членов американской делегации.

— А когда вычислим, просто изолируем его…

— Боюсь, так просто не получится. У нас дефицит времени и слишком много вводных. Кроме того, есть уверенность, что в ЦРУ постараются, чтобы у агента был такой дипломатический статус, чтобы мы даже посмотреть на него боялись, а не то, что работать по нему.

— Ну, уж это ты, Андрей, преувеличиваешь. У себя дома мы любого уделаем.

— Нет, Юра, — возразил Соболев, и помолчав, продолжил, — Этот проект, по существу, первый в рамках глобального международного договора с США после долгих лет «холодной войны» и нам никто не позволит его порушить, а значит работать агенту ЦРУ в Семипалатинске будет проще, чем нам.

— Будь проклята эта большая политика, — вскочил со стула Степной. — В своей стране не можем каких-то ставленников американского ВПК на место поставить. Вот попробовали бы мы в Неваде…

— Успокойся, Юра. Нам надо попробовать здесь. И победить.

26 августа 1988 года (пятница) — 17.45. Москва, КГБ СССР

Соболев зашел к Степному под конец рабочего дня, и подполковник удивился, как напряжен и мрачен его друг, обычно внешне расслабленный и жизнерадостный.

— Ты как себя чувствуешь, Андрей? — вырвалось у Степного.

— Нормально. Я все время думаю, как нам остановить «Исполнителя» и ничего кроме плохих вариантов на ум не приходит…

— Ты опять про отравление или что-то подобное?

— Нет, ты, прав, Юра, отравление и другие экстремальные меры — это не наш метод. Но другого пока ничего не придумывается.

— А почему мы все время зацикливаемся на «Исполнителе»? А что, если он только отвлечет на себя внимание, а операцию проведет кто-то из его помощников?

— Да, но… В общем я сейчас в бассейн, заплыву там километра на